По большому счету, все это неопровержимо свидетельствовало: впервые после президентских выборов 1996 года в стране складывалась принципиально новая политическая реальность, связанная не столько с изменением сложившейся расстановки сил, сколько со значительной, хотя и несколько искусственной активизацией всего политического процесса в целом. Из поствыборной ситуация превратилась в предвыборную.
Многим было очевидно, что новая избирательная кампания из ближайшей и труднопрогнозируемой перспективы превратилась в жесткую реальность, действовать в которой политической элите и рядовым избирателям придется по меньшей мере по 2000 год. Подтверждений тому было множество: резкая активизация перегруппировки различных политических и финансово-промышленных группировок, возрастание интенсивности маневров региональных элит, растерянность большинства фракций и групп Госдумы, так и не выработавших единых, скоординированных подходов к решению свалившихся на них проблем.
Непростые маневры осуществлялись и на аппаратном уровне. Развернувшаяся здесь борьба за ключевые позиции в новом правительстве протекала на фоне административной реформы, запущенной президентским решением о двукратном сокращении как самого кабинета, так и его аппарата.
Значительно возросла активность основных претендентов на власть из числа крупнейших финансово-политических кланов. Ряд известных политиков, в списке которых особняком стоял бывший премьер В. Черномырдин, открыто объявил о начале собственной избирательной кампании. Не менее масштабными обещали быть и апрельские события.
В повестке дня апреля значились съезды ряда крупных политических партий, включая НДР и ЛДПР, губернаторские выборы в Красноярске, думские — в 197-м округе Москвы, где к тому времени первого серьезного успеха добилась одна из наиболее загадочных звезд на российском политическом небосклоне — генерал А. Николаев. От результатов развития этих событий во многом зависели как ближайшие, так и более отдаленные перспективы развития России.
Итак, первый и главный вопрос: чем руководствовался президент при принятии кадровых решений и какие политические силы проявили заинтересованность в подобном развитии событий — по признанию многих аналитиков, однозначного ответа не имел.
Скорее всего, утверждали они, своим увольнением В. Черномырдин обязан совокупности ряда факторов. На первое место выдвигалось отсутствие у правительства концепции продолжения реформ и новых идей по выводу экономики из кризисного состояния, что привело к его превращению в своего рода «пожарную команду», инструмент быстрого реагирования и затыкания «дыр». Вторым пунктом шло резкое ухудшение внешней и внутренней экономической конъюнктуры, усиление кризиса неплатежей, катастрофический рост задержек по пенсиям и зарплатам. Третьим — ослабление после осенних скандалов 1997 года влиятельности ключевых фигур правительства, которое не могло не сказаться на уровне его политической и общественной поддержки.
Аналитики выделяли и группу политических факторов. Это — внутренний раскол кабинета и откровенная борьба между его отдельными членами и групповыми интересами, которые существенно подорвали «командный» имидж. Это — усиление конфронтации с парламентариями, прежде всего по бюджетному вопросу: вынужденный компромисс, на который депутаты Госдумы пошли под давлением перспектив полностью лишиться рычагов контроля за исполнительной властью, нанес определенный урон их электоральным позициям, что не могло не отразиться на взаимоотношениях между различными ветвями власти. Наконец, это некоторое ухудшение позиций правительства на Западе, обусловленное фактическим отказом от компромисса с Вашингтоном в вопросе, вызывавшем там плохо скрываемое раздражение — о российско-иранском сотрудничестве в сфере ядерной энергетики и строительстве АЭС в Бушере, а также личным участием в кампании давления на латвийские власти в вопросе о гражданских правах соотечественников.
Не осталось незамеченным, безусловно, и усиление президентских амбиций бывшего премьера, вызвавшее очевидное недовольство Кремля, усиленно подогреваемое ближайшим окружением Б. Ельцина. Поводом для этого, в частности, послужил мартовский визит В. Черномырдина в США и переговоры с вице-президентом А. Гором. Показательно, что большинством средств массовой информации, как американских, так и российских, они анонсировались как встреча двух будущих руководителей обоих государств. По свидетельству ряда СМИ («Коммерсантъ-Власть», 31 марта 1998 г., № 11), для доведения информации об этом визите до Б. Ельцина были задействованы каналы Службы внешней разведки России, предоставившей его дочери и советнику Т. Дьяченко соответствующие отчеты.