Глава 1
Никогда не думал, что стану национальным героем Польши. Ни малейших усилий к тому не прилагал. А оно эва как обернулось. Брат Саша, легитимный, коронованный король Польский, горячо любимый верноподданными и тот такого обожания не удостоился. Среди десятков (а может уже и сотен) тысяч моих портретов выставляемых экзальтированными поляками в самых неожиданных местах, наибольшей популярностью пользовался снимок, запечатлевший улыбающегося императора Константина в момент разбития бутылки шампанского о борт вспомогательного крейсера Атлантической эскадры Балтийского флота «КРАКОВЪ». По правде говоря «Краков» строился как обычный транспорт, но тогда, в 1862 году надо было как-то подбодрить, хоть морально поддержать старшего брата, запутавшегося в фаворитках и интригах собственного двора, оттого и велел провести «Краков» по флотской росписи вспомогательным крейсером, чистая дипломатия.
Отлично помню как показушно позировал и лыбился на спуске судна, даже речь толкнул о братской участи русского и польского народов, обыгрывая моё и Сашино родство…
Нет, фотография и в самом деле получилась невероятно агитационная: на фоне парохода и «горящих» надраенных медных литер: К Р А К О В Ъ, я счастливо и радостно улыбаюсь, глядя вдаль, чуть в сторону от объектива.
Решил ковать пропагандистское железо не отходя от кассы, вызвал в Царское Село Тютчева. Дипломат и стихотворец дулся на меня из-за отставки Горчакова, дружен был с князем, ещё как дружен.
— Фёдор Иванович, дорогой, сразу к делу перейду, просьба у императора к пииту великая.
— Весь внимание, Ваше Величество. Если больной старик сможет чем-то помочь…
— Сможете, сможете, дело как раз по вашей части. Есть восемь рифмованных строк обо мне и обретении Польшей древней столицы. Прошу, Фёдор Иванович не отказываться от их авторства. Дело не только поэтическое, но и дипломатическое, панов необходимо покрепче привязать к России, полагаю, сей краткий стих к тому послужит.
— И что же вы сочинили, любопытно…
Пододвинул поэту листок, тот близоруко сощурился, вчитался, пробежался по крупно набранному тексту ещё раз и внезапно, с далеко не старческим проворством рухнул на колени и попытался облобызать державную десницу…
— Фёдор Иванович, что вы!
— Константин! Государь! Это великие строки, я не дерзну взять их авторство!
— Фёдор Иванович, дорогой, — я также опустился на колени и смотрел Тютчеву глаза в глаза, — поверьте, когда писал, думал о вас, читал перед этим ваши произведения. Поверьте, в те минуты был Тютчевым. Это ваши строки, Фёдор Иванович. И только ваши.
Уболтал классика, адмресурс включил на полную катушку, ж всё-таки царь. И когда в «Российской газете» на всю первую полосу пропечатали портрет поэта и текст, гордые потомки Пяста за этим номером настоящую охоту устроили, большие деньги платили, из библиотек «коммуниздили», пришлось доптираж делать и отдельным календарём выпускать…
Да, государь наш держит слово:
Не двинув пушки, ни рубля,
Град Краков обретает снова
Родная польская земля…
Счастлив в наш век, кому победа
Далась не кровью, а умом,
Счастлив, кто точку Архимеда
Умел сыскать в себе самом…
Горячий июнь 1869, когда собравшийся на чрезвычайное заседание венгерский парламент провозгласил создание Республики Венгрия, а Российская империя первой признала новое государство, зажёг немало пожаров по Европе…
Берлин, сцепившийся в клинче с французской армией, не сумев разгромить заносчивых галлов в генеральном сражении, как то обещал Мольтке, помочь Вене ничем не мог, едино лишь успокоился клятвенным заверением российского императора не затрагивать вопрос о польских территориях контролируемых Пруссией. И вообще пора России и нарождающейся Германии подумать о совместной хозяйственной деятельности. Нафига работящим немцам после заключения мира переезжать в Северную Америку, чем Маньчжурия плоха для обустройства европейских колонистов? Вильгельм и Бисмарк несколько охренели от такого предложения, подозревая какой-то подвох, а мне, если честно, надо было только лишь время выгадать и провести раздел «австрийского наследства» с минимумом жертв и проблем. Пока же, на мой взыскательный взгляд, процесс протекал «на твёрдую четвёрку»…
Мадьярские дивизии и бригады организованно отошли на территорию республики и принялись увлечённо гнобить хорватов, румын, словаков и словенцев, абсолютно не опасаясь интервенции верных Францу Иосифу частей. Габсбурги тут же предложили немедленный мир Франции и Италии, даже у неблизкой Дании просили срочного подписания мирного договора.