— Всё так, Андрей Николаевич, всё так. Но если спущена свыше директива довооружить «Собеский» и сопроводить до Оаху, извольте выполнять. А делее не наша забота, уже Владивостокская эскадра будет задейстована.
— Чего так носятся с этим пароходишкой, не пойму. Невелика ценность. Хотят прервать германское судоходство так чем гонять через океан пароходы не проще ли во Франции фиктивно «купить» несколько быстроходных судов и поднять на них польский прапор.
— А вы не знаете про Чаплинского? Это ж протеже его величества!
— Вот как?
— Да, случай был замечательный. Когда государь двадцать лет назад возвращался из кругосветного путешествия и прибыл во Владивосток, там молодые флотские офицеры перебрали на банкете и повздорили из-за какой-то ерунды. Про мощь флотов вроде спорили и посмеялись над мичманом Чаплинским, мол никогда Польша не станет морской державой. В том взыграл шляхетский гонор и вызвал пан мичман сразу троих насмешников. Один против трёх. Оппоненты предложили Чаплинскому самому выбрать оружие, как же, их трое, могут позволить. А Чаплинский, захотел в парадной форме, при кортиках выйти на шлюпке в залив Петра Великого, там со шлюпки булькнуться в воду, прямо при полном параде и начать резаться на кортиках. Морские же офицеры, не пехота какая!
— Как же, слышал, так вот кто автор той гасконады.
— О чём и речь. Государь когда узнал, вышиб всю четвёрку с флота, но Чаплинского запомнил и обещал поспособствовать выходу Польши к Балтийскому морю.
— Занятный анекдот. Но ведь дуэлянты все живы остались?
— Живёхоньки. Порезались немного, но по мелочи, без тяжёлых ранений обошлось. Фехтовать на кортиках, при этом утопая, мало у кого выйдет. А вот утонуть могли, да секунданты молодцы — трёх ныряльщиков заранее взяли, те и вытянули господ офицеров, каковые на дно шли при полном параде.
— Теперь понятно с чего такое внимание заурядному пароходу. Командир на «Собеском» незаурядный.
— Да уж, коль его величество следит за карьерой Чаплинского, пусть и в польском флоте, понятно желание высокого начальства помочь бретёру, не дать немцам утопить «Собеский» в самом «начале славных дел».
— Как думаете, ваше превосходительство, после Гавайев куда пойдёт рейдер? На Владивосток, где забункеруется и довооружится? Или через Хоккайдо и пролив Цугару проскользнёт в Японское море?
— М-да, неудачно остров переназвали, — адмирал недовольно поморщился, — даже офицеры императорского флота именуют остров его величества Николая Павловича по старинке Эдзо или Хоккайдо, или же вовсе по простонародному — «Николаевский остров». А уже сколько лет прошло после присоединения к России…
— Виноват, ваше превосходительство.
— То-то же, виноват. Ступайте на «Отличник», Андрей Николаевич. Я же пока понаблюдаю за телодвижениями консула Великобритании, ишь как изворачивается дипломат божиею милостию, пытаясь поближе подобраться к причалу.
Глава 25
Как-то незаметно «подобрался» к семидесятилетию, через полгода, в сентябре 1897 — «круглая дата». Верноподданные пытались прозондировать почву — настроен ли суровый владыка на торжества, или же в связи с войной чествования отменяются.
Да, война, сука подлая…
Французы-подстрекатели всё же «уломали» племянника начать драку с тевтонами. Хотя, тут такое дело, не атакуй король польский Константин Первый дойчей во имя выхода к Балтийскому морю, притравили б магнаты круля и не побоялись нисколечко моё императорское величество огорчить. Слишком уж нашпиговали лягушатники Польшу оружием, в долг поставленным, разумеется, за ради одоления супостата германского. А долги в цивилизованных странах европейских, в число коих рвалась Польша, принято платить.
Месье, надо признать, не жадились — одних орудий передали ляхам более 700 стволов, из которых две сотни — шестидюймовые дальнобои и гаубицы. Снарядов также под завязку, даже три заводика открыли по производству патронов и снарядов — два в Варшаве и один, самый большой по мощностям, «заехал» в Лодзь. Наследники братьев Шнедеров получая от правительств Франции и Польши выгодные заказы, развернулись ого как, заодно и в железные дороги вложившись. И пошёл рост польской промышленности, если уж быть честным с самим собой, то парижские банкиры помогли полякам совершить экономический рывок. Чёрт, вспомнился слоган губернаторской кампании Александра Хлопонина от 2002 года: «Красноярский край готов совершить мощный экономический рывок. Так чего же мы ждём?!»…