Возрастные соратники императора перебрались вместе с сувереном на берега Мраморного моря, а в Петербурге Александр Константинович, де-юре (да и де-факто) соправитель, формировал собственную команду чиновников и генералов. Но Трансвааль и Мадагаскар курировал самолично Константин, планирующий даже скорый визит на остров. Потребовалось разрешить «золотой вопрос» — с начала военных действий в Константиновске-Тулеаре скопилось 800 тонн золота. Точнее говоря, 802 тонны плюс 385,7 килограмма.
Португальцы, через владения которых проходил «русский золотой трек» — от Витватерсранда до Лоренсу-Маркиш, также объявили о нейтралитете и просили «русских друзей» помочь доставить до Лиссабона ценный груз в несколько тонн золотого песка и самородков. И хотя не досталось нищей, былое величие утратившей Португалии доли в золотодобыче (Бельгии и той пару скудных участков отвели исключительно как компенсацию за отъём Бельгийского Конго) солидно так «накапывало» потомкам великих мореплавателей за размещение нескольких аэродромов и за полноценную российскую военно-морскую базу в Лоренсу-Маркиш, на время войны «уступленную» королевству Мадагаскар. Шита та комбинация по «продаже» конечно, белыми нитками, но соблюли приличия, все довольны: дипломаты, золотых дел магнаты, чиновники при правительствах, мзду немалую имевшие от золотого лобби.
Дела на российских приисках вёл отставной вице-адмирал князь Георгий Георгиевич Гагарин, два с лишним десятка лет назад под личиной светского шалопая и прожигателя жизни покупавший участки в «живописных» местах Трансвааля. Ну а то, что оказались те земли самыми «богатыми» — так то просто случай, благоволила Фортуна к весельчаку и дамскому угоднику Жоржу Гагарину, коего император величал Юрием…
— Лимонаду, князь? — Олег Константинович, завидев приближающегося к охотничьему домику управляющего «РоссТрансваальЗолото» достал из корзины льдом обложенной бутыль лимонада, — пекло то экое.
— Не откажусь, ваше королевское величество, — Гагарин жадно припал к бокалу.
— Рассказывайте, Георгий Георгиевич, вижу, с новостями прибыли на Мадагаскар.
— Не один прибыл. Со мной инкогнито барон Гезельберг.
— Ого! И где же доверенный короля Леопольда?
— На пароходе остался, боится отойти от ящиков.
— Что? Дайте угадаю — Бельгия решилась пойти по «русскому треку», нет более доверия французам?
— В точку, ваше королевское величество, барон напросился на доверительную беседу и передал пожелание своего суверена — переправить в Европу, или же в Константинополь-Царьград 25 тонн добытого на бельгийских приисках золота.
— Гм, значит не желает Леопольд Второй продавать жёлтый металл на месте. Не хочет Консорциуму принести прибыль.
— Потерять 15 % от цены, кому ж захочется.
— Но почему Гезельберг просит доставить золото в Европу или Царьград? Понимаю, если бы речь шла о конвое до Лоренсу-Маркиш, где и погрузили бы драгоценный металл на бельгийские крейсера. Всё-таки военные суда, не дерзнут напасть «сомалийские пираты»…
— Бельгия хоть и не поддалась на шантаж Парижа, не примкнула к Сердечному Согласию, но держит армию и флот в постоянной боевой готовности, не рискует Леопольд Второй отправить ни «Антверпен», ни «Брюссель» за многие тысячи миль. Вероятно думает о возможной эвакуации на крейсерах двора и правительства при вероятной атаке немцев, которым нейтралитет Бельгии как кость в горле. Кстати, всегда интересовало, почему государь называет морских разбойников именно сомалийскими пиратами, а не, скажем, эфиопскими, египетскими или йеменскими.
— Да, юмор у его императорского величества своеобразный. Но, Георгий Георгиевич, не о том сейчас речь. Если бельгийское золото уже здесь, на территории королевства Мадагаскар, следовательно вы договорились с бароном об оплате…