Рождение ребенка — один из краеугольных камней сотворенного Богом мира. Иоанн Златоуст называет его в одном ряду с фундаментальными основами бытия: «Солнце совершает свой бег, реки текут, источники изливаются, жены рождают» (Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от св. ап. Иоанна Богослова. XXXVIII, 3).
Материнство считалось тяжелым трудом. Григорий Богослов в ряде эпиграмм (Греческая антология, VIII, 44, 58, 64) упоминает о слезах своей матери Нонны, которыми покрыт жертвенный стол. Лишь один из многочисленных детей (сам Григорий) пережил ее. Но если мать проявляла слепую любовь и выступала против ухода сына в монастырь (то есть противилась спасению его души), то считалось, что в загробной жизни ее ждет наказание (Великий патерик, III, 54).
Церковь упорно боролась против античного обычая убивать родившихся девочек. В Ранней Византии с этим в целом удалось совладать, однако рождение девочки часто по-прежнему воспринималось как несчастье.
Дети-сироты и оставшиеся без попечения становились предметом заботы церкви и благочестивых мирян.
Для мужчины в Ранней Византии, как и в Античности, понятия супружеской неверности не существовало. Прелюбодеянием считалась только связь с замужней женщиной.
Что же касается женщины, то «жена, которая связана с мужем, если будет еще в связи с другим, — прелюбодействует» (Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от св. ап. Иоанна Богослова, LXIH, 4). Это было грехом гораздо более весомым, нежели просто блуд. По античным законам и традиции муж имел право убить прелюбодея. Подобный исход был возможен и в ранневизантийские времена, но ситуация могла разрешиться и иначе: в IV веке преподобный Павел Простой, увидев измену жены, ушел из дома в монастырь, оставив ей и ее любовнику все свое имущество (Палладий. Лавсаик, 22).
Расторжение христианского брака было в принципе возможно, но воспринималось как событие крайне нежелательное и на практике происходило очень редко. Редкие бракоразводные процессы порой тянулись десятилетиями.
Итак, идеал женщины-христианки был недостижим без ментального переворота через искреннее обращение в христианство. Для этого требовалось искоренить остатки античных традиций и в частной жизни женщины, и в семейных отношениях.
Личность начинается с тела. В Ранней Византии женщина начала ощущать свое тело как источник греха. Отсюда — общественное табуирование наготы, которая допускалась только в момент крещения.
Тем не менее античные традиции во многом продолжали определять сексуальную жизнь женщины. Если она в принципе не исключалась, то ее виды и разнообразие в основном соответствовали античным понятиям.
Выраженное гендерное поведение свободной девушки и женщины (вне брака), независимо от вероисповедания (языческого или христианского) в Ранней Византии во многом наследовало классической Античности. Поведение девушки в частной жизни сковывалось требованиями повседневной морали и замыкало ее на женской половине дома, если не считать случаев санкционированных обществом «выходов в свет».
Гендерное поведение замужней женщины всецело определялось традициями и моралью соответствующих религиозных предписаний. Идеал христианской семьи и жены, матери подробно разработан в патристике.
Гендерное поведение гетеры в наибольшей степени противоречило христианской морали и как бы целиком, в готовом виде было инкорпорировано, перенесено из античности в Византию. Церковь вела с проституцией беспощадную борьбу как с грехом, но проявляла при этом христианское милосердие, если на то были смягчающие обстоятельства.
В целом интимная жизнь женщины как наиболее личная и закрытая сфера частной жизни дает самый яркий срез сложнейших переходных процессов, связанных с христианизацией античного мира.
Глава 2
ДУША. МЕНТАЛЬНЫЙ ПЕРЕВОРОТ
Обращение в христианство
как радикальная смена мировоззрения
С наступлением позднеантичной/ранневизантийской эпохи основные поведенческие качества античной женщины — выраженное гендерное поведение и интимная жизнь — оказались фактически под запретом.
Тип свободной женщины в христианской империи был обречен на исчезновение. Существование женщин со свободным сексуальным поведением отныне объявлялось невозможным. Женщина должна была попасть либо в категорию замужних, либо удалиться от греховного мира и войти в принципиально новую, неведомую Античности категорию — монахинь.
Идеалом была провозглашена асексуальность, девство, которое заместило собой почти всю женскую идентичность. Вторая дозволенная ипостась женщины — это мать семейства, которая имеет интимные отношения с супругом исключительно для продолжения рода. Слово «целомудрие» в христианском дискурсе греческого языка стало обозначаться термином aaxppootivri — «умеренность». Важно отметить, что речь здесь идет не только о целомудрии тела, но и о целомудрии духа, помыслов.
Если истинное девство доступно лишь немногим, то целомудрие может и должно быть нормой поведения для всех христиан, в том числе и для живущих в браке; вдовствующим же надлежит пребывать в воздержании. Так учили отцы церкви.
Концепция девства была разработана христианскими богословами Климентом Александрийским в трактате «Педагог» и Мефодием Патарским в сочинении «Пир десяти дев, или О девстве» очень рано, еще в III веке. Климент вообще написал целую программу бытового и публичного поведения женщины-христианки, которая включала правила приема пищи, проявления эмоций, применения косметических средств, ношения одежды и обуви и т. д. Много места Климент посвятил специально поведению женщины-христианки в ее взаимоотношениях с мужчинами (Педагог, III, 4), словно полемизируя с известными рекомендациями Овидия в «Науке любви» и «Лекарстве от любви». Потеря девственности сравнивалась им с сорванным цветком.
Во время любого повседневного занятия в сочинении, приписываемом Афанасию Александрийскому, девушкам рекомендовано петь псалмы: «Ты, раба Божия, просыпаешься ли, или сидишь, делаешь что-либо, или трапезничаешь, отходишь ли ко сну на ложе свое, или встаешь — пусть никогда песнь Богу не сходит с уст твоих» (Пс. — Афанасий. О девстве, 16). Это должно было помочь сохранить целомудрие. Тот же автор говорит: «Не полагайся на целомудрие твое дабы не пасть, но бойся, ибо до тех пор, пока будешь бояться, не падешь» (там же, 22).
Девство христианки часто было изначальным. Девушки, принявшие в IV–V веках обет сохранить девство, в миру одевались и носили все те одежды, которые были предписаны монастырскими уставами для монахинь. Но к девству приходили и из мира, причем по большому счету было неважно, откуда женщина пришла в монастырь (или стала вести девственный образ жизни в миру) — из семьи или даже с панели.
В этой связи наиболее интересно отношение ранневизантийской христианской церкви и государства к гетерам, или, проще говоря, к проституткам. Этот античный институт имел давнюю историю. Известны свидетельства греческих авторов о нем уже в архаический период, а позже, в Греции и Риме, он расцвел буйным цветом. Римские законодатели пытались противостоять разложению морали, но безуспешно. После победы христианства возникло новое законодательство, которое среди прочего регулировало и моральные нормы, связанные с проституцией.