Руководство общиной подопечных Афанасию девственниц, осуществлялось «матушкой». В сочинении Псевдо-Афанасия мы находим интересную информацию: девы, которые участвовали в собраниях общины, приносили с собой еду и питье, и те, кто практиковал строгие посты, не должны были осуждать подруг, которые дали какие-то иные обеты; они даже выпивали немного вина, чтобы не показывать свою гордыню (О девстве, 22).
Афанасий Александрийский учил, что женщины должны становиться «невестами Христовыми» и вести себя соответственно. Он же восторженно задавал риторические вопросы: «Сколько незамужних, которые прежде были готовы вступить в брак, остались девами Христовыми? Сколь многие жены убедили мужей… пребывать в молитве? Такое было соревнование в добродетели…» (История ариан.)
В установлениях Афанасия говорится, что в каждом христианском жилище девушка должна быть девственница «для спасения дома» (канон 98). Родители для этой цели были обязаны выбрать одну из своих дочерей и создать условия для того, чтобы она практиковала аскетизм, не подвергаясь риску контакта с миром. Богатая замужняя женщина могла предложить на эту роль служанку — молодую девушку, которая хотела бы сохранить девственность. Убедившись, что та может практиковать аскетизм, она должна была относиться к ней как к своей дочери и не накладывать на нее обязанностей, несовместимых с аскетическим образом жизни (канон 104).
Следование «аскетизму в миру» так или иначе было «уходом» от мира, разрывом определенных социальных связей. Женщина, которая «по природе» считалась созданной для дома, чьими занятиями были воспитание детей, устройство семейного быта и, возможно, мелкая торговля, лишалась с уходом в аскетизм связи со многими социальными нишами. Причем это касалось женщин всех статусов: от рабыни до знатной госпожи.
Палладий упоминает двух дев, придерживающихся аскетизма в домашних условиях (Лавсаик, 31, 60). Одна из них жила в Антиноэ, недалеко от него, но он никогда не видел ее, потому что она никогда не выходила на улицу. Что касается ее участия в евхаристии, то Палладий, вероятно, считал, что жизнь аскета не особо нуждается в этом таинстве.
В то же время заметим, что публично принесенный обет девственности (речь не всегда шла о физиологии, а прежде всего об определенном образе жизни) приносил женщине известность в христианском сообществе. У таких женщин находилось немало подражательниц.
Духовные потребности женщин, практикующих аскетизм дома, вызвали к жизни целый литературный жанр. В нашем распоряжении есть несколько сочинений такого рода, в большинстве датированных IV веком. Сочинение Псевдо-Афанасия показывает нам девственниц в домашней обстановке. Каждая из них вольна выбирать тип аскезы.
Автор трактата знает об опасностях, которые подстерегают неопытных молодых девушек. Именно поэтому он советует юной подвижнице, которую называет «кораблем без кормчего», принять духовное руководство старшей девы-аскета.
Среди прочих он дает удивительный для современного человека совет: «Если вы здоровы, не посещайте бань в случае большой необходимости, и не окунайте ваше тело в воду, потому что свят Господь, Бог твой, и ничто мирское не оскверняет плоть вашу. Просто продолжайте мыть лицо, руки и ноги. Когда вы моете лицо, не делайте этого обеими руками, не массируйте щеки, не используйте травы или щелок, или аналогичные вещи: все они мирские. Используйте только чистую воду».
Среди произведений Евагрия Понтийского имеется «Обращение к деве», которое иногда называют «Зерцало дев». Советы Евагрия направлены женщинам, принадлежащим к элите общества и сохранившим за собой богатства. Вот некоторые из них: «Не говорите: «Сегодня я собираюсь поесть, а завтра я не ем», потому что, если вы это делаете, вы не мудры» (9); «Не говорите: «Моя рабыня причинила мне ущерб и будет наказана», потому что нет рабства среди дочерей Бога» (12). «Не смотрите на праздники, где пьяные люди идут на свадьбу людей из других семей, потому что все девственницы, кто делает это, нечисты пред Господом» (14). «Не отворачивайтесь от бедняка в день бедствия, и масло не иссякнет в вашем светильнике» (17). «Тот, кто украшает свою одежду — невоздержан» (23). «Не тратьте свое время с мирскими женщинами, поэтому не извращайте свое сердце и не делайте недействительной правду вашей цели» (24). «Помогайте нуждающимся девственницам и не гордитесь своим благородным происхождением» (32).
Во второй половине IV века, когда жил Евагрий, внутренний аскетизм в кругах образованных и богатых женщин уже был нормой.
Очаги женского аскетизма порой даже обнаруживались в императорском дворе в Константинополе, где, помимо императрицы Елены, учредительницы культа святых мест, были особенно известны своей благочестивой жизнью Евдокия (ок. 401–460), жена Феодосия Младшего, и его сестра Пульхерия, при которой почти вся женская половина дворца представляла собой аскетическую общину («сестричество»).
Чаще всего к знатной женщине, ведущей аскетическую жизнь в домашней обстановке, присоединялись ее родственницы, дети и рабыни. В таком случае в доме возникало настоящее сообщество подвижниц. Так произошло с сестрой Василия Великого Макриной (ум. 380) — с нею вместе к аскезе присоединились ее мать, рабы и несколько девочек, спасенных ею от голода (Григорий Нисский. Жизнь Макрины, 11).
Иоанн Златоуст изображает чудесную перемену, какую христианство производило в жизни женщин, дотоле слабых и изнеженных. «Девы, еще не достигшие двадцатилетнего возраста, проводившие все время в своих покоях, воспитанные в неге, почивавшие на мягком ложе, пропитанном благовониями и дорогими мастями, нежные по природе и еще более сделавшиеся изнеженными от этих усердных об них попечений, не знавшие в продолжение целого дня другого занятия, как только украшать свою наружность, носить на себе золотые уборы и предаваться сластолюбию, не делавшие ничего даже сами для себя, но имеющие у себя множество приставленных к ним прислужниц, носившие на себе одежды еще более нежные, чем само их тело, употреблявшие тонкие и мягкие покрывала, постоянно наслаждавшиеся запахом роз и подобных благовоний, — эти девы, быв внезапно объяты огнем Христовым, оставили всю эту роскошь и пышность и, забывши о своей изнеженности, о своем возрасте, расстались со всеми этими удовольствиями и, подобно храбрым борцам, вступили на поприще подвигов. Именно я слышал, будто эти столь нежные девы достигли такой строгости в жизни, что надевали на свои нагие тела самые грубые власяницы, что ноги их оставались босыми, и они имели своим ложем тростниковые прутья; преимущественно же большую часть ночи они проводили без сна и уже не думали больше ни о благовонных мастях, ни о чем-либо другом из прежних прихотей, и даже оставляли свою голову в небрежении, обыкновенно составляющую особенный предмет их попечений, так что волосы заплетали просто и как-нибудь, лишь бы не нарушить благопристойности. Трапеза у них бывает только вечером; трапеза, на которой нет ни трав, ни хлеба, а только бобы, горох, елей и смоквы. Постоянно они заняты прядением шерсти и имеют еще занятия, гораздо труднейшие, чем какие имеют дома у них служанки. Именно они взяли на себя труд лечить тела больных, носить их одры, умывать им ноги. Многие из них занимаются и приготовлением пищи. Такую имеет силу огонь Христов!» (Толкование на послание к Ефесянам, XIII, 3.)
Своего рода индикаторами высокого статуса и богатства в одежде византийцев были шелк, лен и шерсть. Поэтому христиане, выбравшие аскетическую жизнь, оставляли свои дорогие наряды в прошлом. Некоторые, исповедующие крайний аскетизм, жили (в отшельничестве) практически нагими либо в нищем рубище. Но наиболее популярным для женщин-аскетов было одеяние бедняков: всего один предмет одежды и сопутствующие этому постоянный недостаток теплоты и чистоты. Настоящая власяница была из грубой ткани, сделанной из шерсти козы. Например, Мелания Младшая в замужестве носила тунику из грубой шерсти под шелковыми одеждами.
Определенная сложность для благочестивых дев заключалась в том, что, вступив на пусть аскезы, они должны были исполнять работы, которые считались рабскими. Но так проявлялось подлинно христианское смирение.