Количество незаключенных на Воркуте тоже быстро росло начиная с 1940 года. На 1 января численность незаключенных на Воркуте составляла около 2 тысяч, а к 1 января 1943 года возросла до 6500 человек146. Поскольку в этом регионе практически не было оседлого коренного населения, все эти незаключенные были так или иначе связаны с лагерным комплексом. Некоторые были служащими лагеря, откомандированными НКВД СССР из других регионов страны или прибывшими из других частей Коми АССР. Военизированная охрана лагеря насчитывала теперь несколько сот человек, которых часто переводили из других лагерей или вербовали в городах Центральной России147. Но, как и в тридцатых годах, большинство незаключенных в начале сороковых годов вышли из бывших заключенных.
Больше половины жителей Воркуты в начале сороковых годов ранее были узниками Воркутлага или одного из соседних лагерей148. Одним из таких бывших заключенных, поселившихся на Воркуте после освобождения, был Василий Васильевич Зубчанинов. Он был арестован в марте 1936 года и после в том же году отправлен на три года на Воркуту за «контрреволюционную деятельность»149. Во время заключения он работал в плановом отделе Воркутлага, в то время расположенном в урочище Воркута-Воме. В марте 1939 года его срок закончился, но он остался на Воркуте как «вольнонаемный» работник. Объясняя свое решение остаться на Воркуте, он писал: «В марте 1939 года я должен был освободиться. В этом не было большой радости. Домой [в Москву] ехать я не мог [из‑за паспортных ограничений]. К тому же в течение двух лет я не знал, что там делается, есть ли вообще этот „дом“. Рассчитывать на работу в других местах было трудно. Было очевидно, что еще по крайней мере на год надо будет остаться на Воркуте. Так я и сделал». Зубчанинов продолжал работать на той же должности, что и во время заключения, но перебрался в барак для незаключенных и стал питаться в отдельной столовой150. Следующие шесть лет он работал заместителем начальника планового отдела Воркутлага в Воркута-Воме, экономистом в Усть-Усинском районном подразделении Воркутлага и экономистом в главной лагерной администрации на Руднике. В 1945 году его снова арестовали и осудили на десять лет, обвинив в подготовке восстания против советской власти151.
Еще одним бывшим узником, оставшимся на Воркуте, был И. А. Дурицкий. Он прибыл на Воркуту с этапом заключенных 13 августа 1938 года152. Отработав два с половиной года на шахте № 1 («Капитальная»), в основном подрывником, он был освобожден 13 мая 1941 года153. После освобождения он продолжал работать на той же шахте в бригаде проходчиков. Дурицкий не только остался на Воркуте до выхода на пенсию в шестидесятых годах, но и вступил в Коммунистическую партию в 1942 году. В письме от 1968 года, адресованном Воркутинскому районному музею, он вспоминал, что в декабре 1942 года член партийного бюро шахты № 1 попросил его и двух других бывших заключенных вступить в партию. В ответ Дурицкий напомнил, что они бывшие заключенные, и был уверен, что на этом разговор окончится. Но ему сказали, что они все равно заслужили честь быть принятыми в партию благодаря тяжелому труду и самодисциплине. Дурицкий оставался членом партии еще долго после того, как вышел на пенсию и уехал из Воркуты154.
Некоторые заключенные, несомненно, могли после освобождения уехать и поселиться где угодно, но случаи Дурицкого и Зубчанинова являлись вполне обыкновенными155. В конце тридцатых и начале сороковых годов Воркутлаг активно нанимал бывших узников, чтобы они продолжали работать в нем после освобождения, особенно обладателей ценных специальностей. Например, 25 марта 1942 года начальник лагеря Тарханов подписал приказ об освобождении семнадцати заключенных из числа «лучших производственников и инженерно-технического персонала», показавших себя «инициативными работниками». В том же приказе говорилось, что все эти бывшие заключенные решили остаться «по вольному найму»156. Это была обычная для ГУЛАГа стратегия, и преемники Тарханова продолжали в том же духе. Лагерям вроде Воркутлага вечно не хватало квалифицированных специалистов, и они хватались за каждую возможность удержать ценных специалистов после освобождения.
147
После начала войны охранников набирали из жителей Коми АССР, признанных негодными для фронта, поэтому многие из них были так или иначе физически неполноценными (
148
Владимир Ильин пишет, что из 2530 незаключенных, работавших на строительстве в 1942 году, 1412 человек (56%) были в прошлом заключенными (Там же. С. 55).