Широкое использование заключенных-контрреволюционеров в роли прислуги у элиты воркутлаговской администрации – лишь самый яркий пример тесного общения между заключенными и незаключенными. В письме исполняющего обязанности начальника Воркутлага всем начальникам лаготделений от 9 мая 1940 года говорится: «Нет достаточной революционной бдительности. Зафиксированы факты сожительства вольнонаемного состава с заключенными, бытовой связи, совместные пьянки и другие нарушения»168. Незаконные отношения между заключенными и незаключенными часто отмечались и критиковались и в крайних случаях могли привести к увольнению или уголовному преследованию лагерных служащих. Но они оставались обыденностью в лагерном комплексе и его окрестностях. Из-за сурового климата, отдаленности Воркуты от жилых мест и отсутствия надежных транспортных связей с «материком» побег был маловероятен, и постоянной слежке за узниками уделялось сравнительно мало внимания. Кроме того, неторопливый ход «зонирования», вызванный, видимо, в равной степени нерасторопностью лагерной администрации и дефицитом колючей проволоки, древесины и других материалов, говорит о небрежном отношении лагерной администрации к правилам изоляции заключенных – особенно к тем правилам, которые требовали держать «контрреволюционеров» подальше от гражданского населения и служащих лагеря. Хотя администрация регулярно критиковала небрежную охрану лагеря, практически ничего не делалось для ее улучшения.
Из-за принятого в 1940 году решения существенно увеличить добычу угля на Воркуте и ускорить строительство железной дороги до лагеря давление на заключенных и незаключенных Воркутлага возросло непомерно. Для исполнения нереалистично высоких показателей, заданных Сталиным и Берией, в лагерь прислали тысячи новых узников. Те «счастливчики», чьи сроки заканчивались в начале сороковых, скорее всего, остались на Воркуте как незаключенные работники. Воркутлаг стал географически компактнее, изоляции заключенных от незаключенных стали уделять больше внимания, и вокруг многих лагерных отделений воздвиглись проволочные ограды. Но ничто из этого не остановило выдачу разрешений тысячам узников жить более-менее свободно за пределами зоны. Заключенные и незаключенные продолжали повседневно общаться, в том числе с нарушением официальных правил, и это вызывало некоторую тревогу как у местных властей, так и у служащих центральной администрации ГУЛАГа, ответственных за соблюдение всех правил в лагерях. Культура и практики лагеря менялись, но многое в повседневной жизни заключенных и незаключенных оставалось таким же, как во второй половине тридцатых годов.
ВОЙНА И ВОССТАНИЕ
Война Германии с СССР, начавшаяся 22 июня 1941 года, продолжала трансформировать Воркутлаг. Давление, принуждавшее лагерную администрацию и заключенных радикально наращивать производство, стало еще отчаяннее почти сразу после того, как лагеря достигло известие о нападении немцев. По словам Николая Петровича Волкова – заключенного, прибывшего с волной так называемых «троцкистов» в 1936 году, – жизнь узников сразу же стала гораздо тяжелее. Он писал: