Выбрать главу

Но Воркута была не только лагерным комплексом. Она стала и советским моногородом (company town). Город был официально образован в 1943 году, а через десять лет, к моменту смерти Сталина, в нем находилось примерно столько же человек, сколько в лагерном комплексе. В 1961 году, когда убрали памятник Сталину, в Воркуте жило уже больше 183 тысяч человек – это был крупнейший город в Коми АССР6. В число горожан входили не только бывшие заключенные и ссыльные, но и молодые наемные работники со всего СССР, обслуживавшие новый важный источник угля для Северо-Западной России. К 1965 году в угольных шахтах этого региона добывали чуть больше 12 миллионов тонн каменного угля в год7. В 1975 году закончили постройку крупнейшей угольной шахты в Европе, «Воргашорской», с планируемой производительной мощностью в 4,5 миллиона тонн угля в год8. К тому времени Воркута стала желанным местом для тех, кто стремился воспользоваться социальным лифтом, поскольку различные пособия и премии позволяли получить достойную пенсию после сравнительно небольшой выслуги лет. Сам город стал чем-то вроде витрины советского образа жизни: Воркута в качестве процветающего промышленного города в тундре была призвана воплощать поразительные достижения СССР в освоении Крайнего Севера.

Эти два воплощения Воркуты часто трактуют как отдельные сущности. Взять хотя бы «Энциклопедию Республики Коми» 2001 года, где «Воркута» и «Воркутинский лагерь НКВД – МВД СССР» описаны в двух отдельных, никак не пересекающихся статьях9. На некоторых уровнях такой подход вполне правомерен, поскольку город Воркута и лагерный комплекс были полностью отделены друг от друга, по крайней мере на бумаге – с разными «жителями» и разными учреждениями, – и занимали разные географические пространства10. Кроме того, два периода истории Воркуты отделялись друг от друга единовременными политическими, социальными и экономическими переменами. К этим переменам относились отказ от массового террора, освобождение миллионов узников ГУЛАГа и фундаментальная трансформация советской системы лагерей. Перенос памятника Сталину в 1961 году свидетельствовал о ряде перемен и реформ после смерти Сталина в 1953 году, значительно изменивших Воркуту. Город в 1961 году мало напоминал самого себя десятилетней давности.

Но между двумя сторонами Воркуты существовала и значительная преемственность. Люди, учреждения и практики связывали эти два периода и размыкали границы, казавшиеся непроницаемыми. Десятки тысяч заключенных покинули Воркуту после освобождения из лагерей в пятидесятых годах и никогда больше не возвращались, но тысячи других остались рабочими в новом моногороде. Многие осели в городе надолго. Даже к началу XXI века в Воркуте все еще проживала небольшая, но значимая группа бывших заключенных. Преемственность сохранялась и между учреждениями. Угледобывающий трест, управлявший воркутинскими шахтами с пятидесятых годов по девяностые, был создан в сороковых годах параллельно с лагерным комплексом. Хотя его организация, кадры и место внутри государственной бюрократической системы значительно изменились в пятидесятых годах, все-таки многое «на земле» продолжало работать как раньше. Многие социальные практики тоже преодолели водораздел реформ послесталинской эпохи. Структура семей, дворов и трудовых коллективов десятилетиями несла отпечаток влияния лагерного комплекса. Таким образом, Воркута и жизнь ее обитателей с тридцатых годов до конца советской эпохи в чем-то менялись, а в чем-то оставались неизменными.

вернуться

10

Работы о ГУЛАГе на севере Европейской части СССР теперь тоже обычно следуют этой схеме, трактуя систему лагерей и колоний как отдельную сущность. См., например: Морозов Н. А. ГУЛАГ в Коми крае, 1929–1956. Сыктывкар: Сыктывкарский государственный университет, 1997; Морозов Н. А. Особые лагеря МВД СССР в Коми АССР: 1948–1954 годы. Сыктывкар: Сыктывкарский государственный университет, 1998; Упадышев Н. В. ГУЛАГ на Европейском Севере России. Генезис, эволюция, распад. Архангельск: Поморский государственный университет, 2007.