В течение получаса она не проронила ни звука. Роун знал, что она злится на него, но и подозревал, что Виктория немного смущена своей минутной слабостью и признаниями, которыми с ним поделилась.
— Кто-нибудь еще знает, что ты боишься торнадо? — неожиданно спросил Роун, прерывая молчание.
— Амос пару раз видел, как я теряла контроль над собой, но никогда не задавал вопросов.
— И я должен последовать его примеру, верно?
— Сделай одолжение.
Они въехали в небольшой городок, названия которого Роун толком так и не узнал, и Виктория припарковала фургон на стоянке возле мотеля с рестораном по соседству.
— Наконец-то мы съедим кусок мяса, — проворчала она, выходя из машины.
Роун почувствовал, что гнев ее немного улегся. Он решил не рисковать — не дразнить и не подлизываться к ней, чтобы еще больше не испортить ей настроение. Рано или поздно она сама перестанет злиться, если он, конечно, не даст ей новых поводов для обиды. Ему казалось, что она не из тех, кто способен долго сердиться.
— Да, было бы неплохо отведать здесь аппетитный бифштекс, — оживленно проговорил Роун, вовсе не думая о еде.
Официантка проводила их в дальний угол ресторана и усадила за маленький столик подальше от входа. Не открывая меню, Виктория заказала самый маленький кусок говядины, который подавали в этом ресторане, и вареный картофель. Роун сказал, что он будет есть то же самое. Но когда спустя несколько минут блюда появились на столе, он понял, что не сможет проглотить и кусочка нежной, сочной говядины. Впервые за долгие годы он потерял аппетит. Он знал, что не заслужил традиционного для охотников за торнадо вознаграждения.
8
Съев большую часть бифштекса и почти всю порцию вареного картофеля, Виктория почувствовала себя лучше. Она решила, что с самого начала слишком много внимания уделяла собственным переживаниям. И вот небольшой инцидент она раздула до размеров вселенской катастрофы. Роун, правда, вел себя отвратительно, но он осознал свою ошибку и извинился. Она была убеждена в искренности его извинений. Вряд ли стоило сейчас давать волю злорадству и наказывать его, отправляя назад в Лаббок. Конечно, если он сам не хочет возвращаться. Может быть, теперь, когда фильм уже снят, вся эта погоня за торнадо ему наскучила и он с удовольствием вернется домой. При мысли об этом Викторию неожиданно охватило уныние.
— Давай возьмем кусок яблочного пирога на двоих? — предложила она с твердым намерением оставить позади все неприятности и примириться с Роуном.
Он вскинул голову, посмотрел ей в глаза, а затем отвел взгляд.
— Нет, спасибо, — тихо отозвался он.
— Не хочешь? — удивилась Виктория.
— Нет. Я наелся. Но ты ешь, не обращай внимания.
Наелся? Она посмотрела на его тарелку. Разрезав свой бифштекс на крохотные кусочки, он вяло перебирал их вилкой, почти ничего не съев.
— Ты себя хорошо чувствуешь? — Она не смогла удержаться от вопроса.
Он выдавил слабую улыбку.
— Все в порядке, Виктория. Просто я не голоден.
Виктория. Не Вики или Вик. И даже не запнулся, произнося целых четыре слога. Как ни странно, но она пожалела, что он перестал называть ее ласкательным именем. Она уже привыкла к новому обращению. Неужели она в конце концов оттолкнула от себя Роуна навсегда? Неужели он больше не будет поддразнивать ее? Куда подевались его игривые улыбки, дерзкое, вызывающее поведение?
Когда Виктория умышленно дала ему возможность увидеть последствия торнадо и ощутить опасность, которая им угрожала, она хотела лишь одного — чтобы он получил небольшую встряску. У нее и в мыслях не было повергнуть его в настоящее уныние. Однако что-то определенно было не так, что-то явно скрывалось за обычным утомлением, потерей аппетита и настроения. Раньше она только угадывала в нем печаль, теперь же замечала ее в каждой черточке его лица, в каждом его жесте.
— Ты не хочешь поговорить об этом? — непроизвольно вырвалось у нее.
Он вздрогнул, словно его застали за недостойным занятием, затем улыбнулся натянутой, как показалось Виктории, улыбкой.
— О чем еще говорить? Я сел в лужу. Теперь буду из нее выбираться. Для меня это не ново.
— Ты часто садишься в лужу? — спросила она с сомнением. Иногда он мог быть невыносимым, но ей и в голову не приходило усомниться в том, что любые его действия — умелые.
— Разве кто-либо от этого застрахован? А мир наш не балует неудачников.
Эти слова ошеломили ее. Более того, ей вдруг открылась та сторона жизни Роуна, о которой она и не подозревала. Он всегда производил впечатление счастливчика, которому во всем везет. Вместо того чтобы почувствовать себя обиженной его угрюмостью, она была заинтригована… и немного смущена сознанием своей вины, которую усматривала в том, что наговорила ему столько неприязненных слов, тогда как он оказался более уязвимым, чем она предполагала. Ей захотелось узнать причину его печали.
Не то чтобы она имела на это право. Она, правда, сама открыла ему то, что хранила глубоко в душе — и кто ее только тянул за язык? — но это не означало, что он должен был последовать ее примеру. Какими бы ни были его секреты, ее они не касались.
И все же сам факт того, что она доверилась ему, до некоторой степени сблизил их. Пусть она и не была посвящена в его сокровенные мысли, но имела право проявить дружеское участие по отношению к нему.
Когда официантка вернулась, чтобы убрать со стола, Виктория заказала пирог в надежде, что Роун возьмет кусочек с ее тарелки, как сделал это во время их первого совместного ужина. Но он даже не взглянул на десерт.
— Интересно, что ждет нас завтра? — набравшись смелости, спросила она. — Три торнадо за три дня — это очень необычно. При такой норме — да если еще немного повезет — поездка окажется более чем успешной.
— А я думал, что на повестке дня у нас только кратчайший путь в Лаббок, — Роун поднял голову и смущенно взглянул на Викторию.
— Ну, в общем-то, да, но если по пути туда появится что-нибудь стоящее внимания, я бы не хотела упускать возможность понаблюдать за торнадо. Какой смысл заниматься поисками хорошей грозы, если она рядом.
Роун, казалось, чуточку воспрял духом.
— Пока я расплачусь, ты просмотри информацию в компьютере. Так мы сможем скорее выехать.
— Спасибо, пожалуй, ты прав. Пора заглянуть в компьютер. — Она потянулась к своей сумочке, но он отрицательно покачал головой.
— Сегодня моя очередь.
Виктории вдруг пришло в голову, что если она позволит ему заплатить, то настроение у него улучшится и к нему вернется обычная уверенность в себе.
Когда Роун спустя несколько минут присоединился к ней, она уже просмотрела все, что ей было нужно. Но, к сожалению, пока не нашлось ни одного грозового прогноза, и она готова была поставить последние десять долларов на то, что завтра не будет ни одной приличной грозы.
Вот и исчезло последнее оправдание, чтобы отложить возвращение в Лаббок. Зато теперь, когда она могла не бояться упустить торнадо, появилась идеальная возможность избавиться от Роуна.
— Есть что-нибудь интересное? — спросил Роун, взбираясь на свое сиденье в «Торнадомобиле».
— Пока не знаю, — уклончиво ответила Виктория, выключая компьютер и запихивая свои испещренные пометками карты в корзину рядом с принтером. — Давай найдем мотель и завалимся спать. Я совсем выдохлась. Может, утро будет более благоприятным. — Она имела в виду не только погоду.
Роун потер воспаленные глаза, ожидая, когда служащий мотеля выпишет ему квитанцию. Настроение нисколько не улучшилось после ночи, которую он провел, ворочаясь с боку на бок, снова и снова перебирая в памяти события вчерашнего дня и задаваясь вопросом, действительно ли он был таким безрассудным, как ему теперь казалось. Когда же наконец он смог заснуть, то видел смутные, чередой сменявшие друг друга кошмарные сны, прерываемые эротическими видениями, в которых пряди длинных каштановых волос рассыпались по его обнаженному телу.
Горячей воды в душе хватило только на полминуты, после чего ее сменил ледяной поток, окончательно уничтоживший остатки его утреннего оптимизма. За все эти удовольствия надо было благодарить Викторию. Вчера в городке он нашел вполне приличную гостиницу с уютными номерами и прекрасным завтраком, но ей хотелось кабельного телевидения. И этот занюханный мотель оказался единственным в округе, где оно имелось.