Я напоминаю Грегоричу слова, которые сказал С. М. Буденный о югославских воинах: «Это настоящие революционеры. Ведь мы, русские, боремся в своей стране, бьем свою буржуазию, а эти люди идут вместе с нами; у них нет в России ни родных, ни своих домов, ни сел, а дерутся, как мы».
— Я встретил Буденного после войны в Париже, — замечает собеседник. — Он почти не изменился, хотя прошло больше четверти века.
В двадцатом году Павле — преподаватель на курсах красных командиров в Москве.
— Мне, простому солдату, поначалу было очень трудно преподавать политграмоту. Принялся читать первый том «Капитала» — ничего не понимаю. Прочитал, наверное, раз десять, пока разобрался.
Вернувшись на родину, «октобраши» — бойцы-интернационалисты, которые с винтовкой в руках сражались за Советскую власть, — сразу включились в борьбу. Уездный полицейский чиновник из города Зеница с тревогой сообщал своему начальству в августе двадцатого: «Замечается волна коммунизма, хотя еще в самых общих очертаниях, которая захлестнет также и берега нашего королевства».
В 1921 году драконовским «законом о защите государства» компартия Югославии была запрещена. «Октобрашей» истязали в полицейских застенках, убивали без суда и следствия.
Тем не менее предсказание уездного чиновника сбывалось…
В 1942 году Павле Грегорич — делегат учредительной сессии первого народного парламента страны. Через три года — министр по делам Хорватии в первом югославском правительстве. Потом — союзный министр здравоохранения, заместитель председателя Союзной народной скупщины (парламента).
— Теперь я на пенсии, — заканчивает рассказ Грегорич, — Но на активной пенсии! Выступаю по телевидению, на митингах. У меня есть свой пятилетний план. Он предусматривает еще пять лет плодотворной работы.
Что мне особенно запомнилось во время нашей встречи? Пожалуй, ее начало. Узнав, что я советский журналист, хозяин долго жал мне руку. Потом показывал свои, как выразился Грегорич, «бесценные реликвии»: югославские ордена, наш орден Красного Знамени, которым его наградили к 50-летию Октября, пожелтевшие документы гражданской войны, такие же пожелтевшие фотографии. Один снимок не смог найти и позвал жену. Они вместе начали искать и наконец обнаружили.
В каждую годовщину Октября Павле выступал в городском клубе Загреба — говорил о семнадцатом годе.
— Это мое законное право, — с гордостью произнес Грегорич. В эту минуту он выглядел по-боевому: распрямил плечи, глаза загорелись молодым блеском. Не поверишь, что ему восемьдесят пять!
А я подумал: Грегорич хорошо помнит то, о чем не следует забывать, — о трудной борьбе за свободу.
Память о прошлом помогала быть особенно бдительным и делегатам белградской встречи. Помогала она и тем, кто с 1980 по 1983 год участвовал в следующей общеевропейской встрече — Мадридской.
* * *
Это я вроде бы видел. И это тоже. На таких мыслях постоянно ловишь себя в испанской столице. Нет, раньше бывать тут не приходилось, но сколько замечательных художников — Хемингуэй и Неруда, Лорка и Пикассо, Кольцов и Кармен — рассказали о ней!
«Только в Мадриде вы почувствуете подлинную сущность Испании». Это слова Хемингуэя.
Площади и парки Мадрида — «роскошно изданный скульптурный прейскурант гениев разных времен и специальностей». Так писал Кольцов.
Понимаю их восторги, я сам целыми днями ходил и не мог находиться по городу. Особенно восхищался Пласа-Майор. Вымощенная брусчаткой и замкнутая со всех сторон, она — идеальное место для, выражаясь современным языком, всякого рода шоу. Здесь сражались на турнирах рыцари, устраивались корриды, пылали костры инквизиций. На Пласа-Майор были провозглашены королями Филипп Пятый, Фердинанд Четвертый, Чарльз Четвертый. Ныне тут сплошь кафе под открытым небом: испанцы и туристы пробуют «паэлью» — рис с острыми приправами, мидиями и креветками, разные сорта сыра «манчего». А по воскресеньям на площади собираются филателисты и нумизматы, какую только марку или монету у них не купишь или не выменяешь!
А вот другая знаменитая площадь — Пуэрта-дель-Соль. Та самая, о которой говорят, что сюда ведут все дороги, и где на мостовой выбито: «0 км. Начало дорог во всех направлениях». Площадь невелика, но, чтобы обойти ее, понадобится не менее получаса. От Пуэрта-дель-Соль отходит добрый десяток улиц, отовсюду на нее рвутся, будто быки из загонов, автомобили, да и народа полно. Попробуй в этой толчее найти надпись «0 км»! Не протолкнешься и к каменному медведю — символу Мадрида, который стоит посреди площади. Хорошо видно лишь темнокрасное здание, раньше в нем располагался центральный почтамт, а затем сегуридад — полицейское управление. В годы франкизма испанцы, никогда не теряющие чувства юмора, нарекли это строение «самой дешевой гостиницей».