По приказу Ставки дивизии и полки для полета на Берлин выделили опытные экипажи, способные пилотировать самолет в любых условиях погоды ночью. Подготовка велась тщательно и всесторонне: летчики и штурманы до мельчайших подробностей изучали объекты удара, производили навигационные и бомбардировочные расчеты, уточняли маршрут полета.
В боевой деятельности ДА наступал новый этап: предстоял серьезный экзамен на летную и боевую зрелость экипажей и организаторские способности командиров и штабов.
Днем 17 июля 1942 г. гитлеровские войска перешли в наступление на сталинградском и кавказском направлениях, а вечером того же дня наша ДА возобновила свои удары по объектам глубокого тыла врага. 18, 21, 24 и 26 июля ДА нанесла 4 удар по центру военной промышленности Восточной Пруссии Кенигсбергу, совершив 335 самолето-вылетов. В тоже время налетам подвергались Либава, Мемель, Тильзит{37}.
С 19 августа по 14 сентября 1942 г. были нанесены удары по столицам Германия, Венгрии, Румынии и другим городам.
По сравнению с налетами на Берлин в 1941 г. с острова Эзель полеты в 1942 г. были значительно сложнее. На этот раз, как и в 1941 г., не все экипажи вылетели на Берлин с одного аэродрома. Экипажи на кораблях ТБ-7 действовали со своего основного стационарного аэродрома, а экипажи Ил-4 - с оперативного аэродрома западнее Ржева. На тех же самолетах Ил-4 летчики преодолевали путь почти в три раза больший, чем в 1941 г. Эти полеты требовали тщательной организации, большого опыта, натренированности, выносливости летного состава.
В июле и первой половине сентября 1942 г. ДА совершила 22 налета на тыл врага. В этих налетах участвовало 1114 самолетов. Летчики сбросили 8 тыс. бомб общим весом до 1000 тонн.
Вот одна из сводок Совинфрмбюро: "В ночь на 19 августа 1942 г. большая группа наших самолетов бомбардировала военно-промышленные объекты Кенигсберга, Данцига и Тильзита. В результате бомбардирования в Данциге возникло большое количество очагов пожара, из них семь - крупных размеров,. Отмечено 16 взрывов, в том числе пять огромной силы.
При налете особенно отличились капитан Брусницин, старший лейтенант Гаранин, капитан Писарюк, Герой Советского Союза капитан Молодчий, майор Ткаченко, капитан Несметный и многие другие..."{38}
В отличие от 1941 г. теперь Берлин был тщательно затемнен. При подходе к нему наши экипажи освещались лучами более 200 прожекторов, обстреливались сотнями зенитных орудий. Едва бомбардировщики вырывались из одного слепящего конуса прожекторов, как их моментально схватывал другой, третий. Несколько минут продолжалась эта огненная дуэль. Но мужество побеждало. После такого полета, готовясь к очередному вылету на города Германии, летчики усмехались: "Опять идем на "рентген", снова нас будут "просвечивать".
Обычно к Берлину экипажи подходили с разных направлений и высот. Отыскивали заданные объекты, сбрасывали бомбы, вызывая в логове врага очаги пожаров и взрывы. В одном из налетов прославленный летчик П. Таран прямым попаданием бомб в юго-восточной части Берлина взорвал цех артиллерийского завода. Экипаж А. Шапошникова поджег на товарной станции эшелон цистерн с нефтью. Столбы огня и черного дыма стали подниматься вверх. Вскоре пламя охватило значительную часть железнодорожной станции.
Все три удара по Берлину в 1942 г. силами более 200 самолетов были массированными и мощными. В результате бомбардирования возникло до 50 очагов пожара, в том числе 13 больших размеров, и 6 взрывов значительной силы.
Об одном налете на Берлин в ночь на 27 августа 1942 г. образно рассказывает в своих воспоминаниях дважды Герой Советского Союза А. И. Молодчий: "Снова, как и во время полета на Кенигсберг, путь нам преграждает грозовой фронт... Самолет бросает так, что с трудом удерживаю штурвал. Нас то подбрасывает вверх, то швыряет вниз, и мы будто проваливаемся в черную бездну. Несмотря на минусовую температуру, я мокрый от пота. Так продолжалось около трех часов.
...Посты наблюдения врага, видимо, сработали четко: в небо сразу врезаются лезвия сотен прожекторов, вокруг бомбардировщика начинают рваться зенитные снаряды.
...В кабине жарко, пот заливает глаза, кажется, что не хватает кислорода. А вокруг частокол огня. Ослепляют лучи прожекторов. Несмотря ни на что, иду вперед. Одновременно стараюсь вырваться из цепких щупальцев прожекторов. Высота 6300 метров. Жалко терять, но ничего не поделаешь. Резко кладу самолет на крыло. Крен-20,40, 60 градусов. К гулу моторов добавляется неприятный свист, самолет скользит на крыло, почти падает. Этот недопустимый (в мирное время даже без бомб) маневр удается - прожекторы упустили нас. Но и мы потеряли около 1000 метров высоты.
- Вижу цель, - докладывает штурман. - Становлюсь на боевой курс! Нас вновь ловят прожекторы. Сколько их - сосчитать невозможно.
... - Пошли! - кричит штурман, и в голосе его слышится торжество победы. Тяжелые бомбы устремились вниз... Сотни орудий ведут огонь по самолету. Бросаю машину в сторону, до предела увеличиваю скорость, но вырваться из зоны обстрела не могу. "Собьют, гады, - врезается в мозг мысль. - Успеть хотя бы радировать на КП о выполнении задания".
- Саша! - обращаюсь к радисту Панфилову. - Передай на землю: "Москва, Кремль, товарищу Сталину. Находимся над Берлином. Задание выполнили".
Неожиданно зенитки прекращают огонь. Неспроста. Значит, где-то рядом появились истребители.
- Справа над нами "мессеры"! - докладывает стрелок.
Делаю маневр. Стрелки ведут яростный огонь по фашистским истребителям. Даже не верится, что после такой передряги все приборы работают нормально. Мы благополучно уходим... Через 10 часов полета производим посадку".{39}
Недостаточное количество сил ДА не позволило осуществлять систематические удары по объектам оперативного, особенно стратегического тыла врага. Следовательно, большого опыта стратегического применения она почти не получила. Основной формой ее применения были совместные действия с войсками и ВМФ.
В апреле 1943 г., когда немецкое командование стало готовиться к наступлению под Курском, ДА наряду с систематическими налетами на железнодорожные узлы и аэродромы вновь нанесла несколько ударов по городам Восточной Пруссии. При этом она впервые применила бомбы крупного калибра весом 5000 кг.
Всего в апреле - мае 1943 г. для ударов по глубокому тылу врага она совершила 1027 самолето-вылетов и сбросила 826 т бомб.
В третьем периоде войны, когда фронтовая бомбардировочная, штурмовая и дальняя авиация количественно и качественно выросла, ДА усилила удары по объектам глубокого тыла противника. В ряде случаев это были самостоятельные воздушные операции. Если в 1943 г. удары по военно-промышленным и административным центрам составили всего около 1,4%, то в 1944 г. они возросли до 7,2 % от всех самолето-вылетов и проводились в форме воздушных операций.
В феврале - сентябре 1944 г. ДА нанесла ряд массированных ударов по военно-промышленным объектам и административно-политическим центрам сателлитов фашистской Германии. Эти удары имели значительные политические последствия. В частности, они ускорили выход Финляндии из войны на стороне гитлеровской Германии.
Операция по разрушению портов и военно-морских баз проводилась, как правило, совместно с авиацией ВМФ. Неоднократным ударам подвергались порты и военно-морские базы противника: Киркенес, Констанца, Галац, Кенигсберг, Пиллау и другие. Выполнение этой задачи потребовало около 74 000 самолето-вылетов.
Опыт минувшей войны показал, что главное назначение советской дальней авиации - самостоятельное действие по уничтожению важных стратегических объектов в глубоком или оперативном тылу противника. Она успешно выполняла любые задачи Ставки ВГК, в любую погоду, время года и суток и на любом удалении от линии фронта. При необходимости ДА осуществляла задачи оперативно-тактического значения во взаимодействии с войсками. В то же время опыт показывает, что дальнюю авиацию целесообразно было чаще применять как главное средство уничтожения важных военно-промышленных объектов врага, а не как средство подавления. Ведь ее главное преимущество состоит в ее огромной разрушительной силе, а не во внезапности. Ибо уже с лета 1943 г., когда немцы применили средства радиолокации, для дальней авиации фактор оперативной внезапности в основном утратил свою силу, фактически осталась только тактическая внезапность, то есть применение маневра по направлению и высоте во время полета к цели.