Старуха с досадой кинула пластиковую бутылку в помойное ведро.
В дверь позвонила «скорая», вошли фельдшер и санитарка. Пока давление мерили (оно оказалось повышенным), пока укол делали и документы заполняли, волонтер постирала занавески. Наконец все удалились, и Изольда Матвеевна с удовлетворением заперла дверь. И тут ее взгляд упал на вешалку возле входа.
«Куртки! Куртки-то где?! Совсем новые, импортные! Тут висели, кожаные! Эх, не углядела… Надо было в оба смотреть за ними – за фельдшером и санитаркой! Вот до чего дожили: «скорую» вызовешь, а тебя и обнесут! Хоть никого в квартиру не пускай и помирай с инсультом!»
Она снова потопала к телефону и набрала участкового:
– Здрасти… «Скорая» была. Вынесли три куртки импортных… И три портсигара отечественных? Какие портсигары? А! Это из фильма? Вы все шутите? Что значит «в закромах посмотрите»? Куда милиция катится?
На том конце послышались гудки.
«Вот до чего милиция докатилась! Ничего не хотят расследовать, совсем обленились. Я понимаю, что я – не политическая фигура и что тридцать грамм молока – не предмет уголовного дела. Но куртки! Хорошие, импортные! Мне их племянник из Польши в восьмидесятых привез, еще носить и носить!»
Изольда Матвеевна решительно набрала телефон «скорой»:
– Пожаловаться хочу! Фельдшер и санитарка украли три куртки импортных! Звонить на горячую линию? Записываю номер.
На том конце провода раздались гудки.
«Не успела записать номер… Ничего! Я найду на них управу. Как они сказали? Горячая линия? На стенде на лестнице есть телефон горячей линии, жилконтора повесила».
Изольда Матвеевна с обрывком квитанции и химическим карандашом вышла на лестничную площадку и принялась записывать номер. Затем вернулась, накрепко закрыла входную дверь и снова подняла трубку телефона:
– Горячая линия? Здравствуйте! Мой звонок очень важен для вас? Не вешаю трубку! Мой номер в очереди сорок девятый? Жду!
Изольда Матвеевна терпеливо ждала, прослушав в трубке весь репертуар Рахманинова. Наконец на том конце защебетал приятный женский голос.
– Здравствуйте, я хочу подать жалобу! Фельдшер и санитарка украли у меня три куртки – кожаных, импортных… Что значит «говорите по делу»? Горячая линия по прорывам отопления? А куда мне звонить?
На том конце раздались гудки.
Изольда Матвеевна присела на край кровати. Ей захотелось плакать.
«Ничего, ничего! И не такое переживали. Войну пережили, дом потеряли, а тут три куртки импортных – всего лишь. Нас не сломишь! Мы – русские!»
Она попила чаю, принялась готовиться ко сну и поправлять подушку.
«Что-то жестковато, но зато высоко, как я люблю».
Под подушкой лежали три куртки импортных, кожаных, совсем новых, привезенных племянником из Польши еще в восьмидесятых. Изольда Матвеевна положила их под голову пару лет назад.
«Ой, что теперь будет… Оказывается, фельдшер и санитарка ни при чем. Оказывается, куртки все это время лежали под подушкой. А если меня посадят за клевету? Что же мне теперь, остаток жизни доживать в тюрьме? А я-то дома престарелых боялась… Хотя это та же тюрьма. Может, чистосердечное признание поможет? Точно, поможет!»
Она снова принялась звонить участковому:
– Здрасти… Нашлись куртки! Я фельдшера и санитарку оклеветала… Готова под суд… Что значит «ерунда»? Не могу я спать, я на горячую линию позвонила… Сами ответите за горячую линию? Вместо меня в тюрьму сядете? Вы – ангел, хоть и молодой!
На том конце провода раздались гудки.
Изольда Матвеевна вытащила куртки из-под подушки и повесила их обратно на вешалку. Потом легла в кровать и свернулась калачиком. Мысли ее текли уже сонно:
«Какой хороший милиционер! Надо завтра позвонить на горячую линию, чтобы его к ордену представили. Ну, или премию дали…»
Эпизод четвертый
«Нигде нет мне, старухе, покоя! Вон и в храме непорядок. Раньше ни одной свечницы не было, а теперь целых две. Разбогате-е-ели! Одни расходы на зарплату. Несешь-несешь деньги в храм – то на цветы Богородице, то на записки за упокой и за здравие – а все не впрок. Дармоедки! Раньше свечки лежали в специальном ящичке: денежку кладешь под ящичек, берешь свечечку. Кто и украдет потихоньку. А теперь у них целый ассортимент: и побольше, и поменьше, и потолще, и потоньше. Верно говорят: превратили храм в лавку, фарисеи! Прости их, Господи! Бедному человеку теперь в церкви делать нечего: нет денег – нет и свечек. Но ничего, я этих свечниц испытаю. Одна молодая – фифетка, наверное. Вторая в возрасте – видно, что жадная. Посмотрим на них. Ни одно дело без меня не обойдется».