Анатолий Ригов сидел в мягком кожаном кресле в хвосте салона и пил водку из большого стакана. Не дожидаясь приглашения, Хуссейн устроился напротив. Между ними на ореховом столике стояла диетическая кола со льдом, которую Хуссейн всегда пил во время их встреч. Разговор велся на английском.
— Вы уже слышали о Гарольде? — грубовато спросил Хуссейн.
— Мне только что звонил Гошенко.
— Извините. Он должен был бежать вместе с Юрием…
Ригов пожал плечами:
— Гарольд никогда не мог совладать со своими аппетитами.
— Девица жаждала мести.
— И я тоже. Юрий считает, что тот тип, Сергеев, вас предал.
— Откуда он знает?
— Хотите сказать, вы подозреваете кого-то другого?
— Нет. Мы в абсолютной безопасности.
— Тогда кто же еще? Сергеев привез к дому Юрия и девчонку, а потом навел на нас полицию. Как еще объяснить то, что случилось? Мы его недооценили. Позаботьтесь о нем.
— Туркам приказано сегодня же уничтожить Сергеева.
Ригов отпил еще водки и без улыбки продолжал:
— Рашид, как расценивать нашу операцию, как успех или поражение? Что вы думаете?
Хуссейн пересел на край кресла.
— Гарольд обеспечил нас всем необходимым.
— И расплатился своей жизнью. Зря вы позволили турку закончить все таким образом.
— Малик был фанатиком.
— Скорее самовлюбленным типом. Нарциссом.
— Он давно решил стать мучеником, и мне пришлось считаться с его желанием.
— Жалкая смерть, — заметил Ригов.
— Англичане все замнут. — Хуссейн взял колу, и Ригов заметил, что рука у сирийца дрожит. — Мое руководство получило все, что требовалось, — сказал Хуссейн. — Они довольны. И признательны Москве.
Это было преуменьшение. В Дамаске, в ожидании, пока Хуссейн вернется, его начальники уже праздновали победу. Они получили данные с сервера Малика, что считалось крупной победой разведки. Их план был согласован за много месяцев заранее. Руководство «Мухабарат» не собиралось показывать порнографические снимки представителей британских властных кругов сразу и вместе, как предполагал наивный Малик. Куда полезнее вводить яд по тайным дипломатическим каналам постепенно, по капле. И то, что жертвы шантажа не погибли от рук Малика, лишь укрепляло победу. Потеря Голанских высот в 1967 году стала для сирийцев незаживающей раной; они затаили обиду против всех союзников Израиля. Если применять яд с осторожностью, фотографии, видеозаписи и досье позволят им еще много лет требовать услуг от скомпрометированных политиков.
— Анатолий, люди, которых Малик хотел уничтожить, — мелочь, обычная дешевка.
— А где же драгоценные камни?
— Я приберег их для вас.
— Всех четверых?
— Конечно. — Хуссейн достал из сумки DVD-диск и положил его на стол.
Ригов щелкнул пальцами. Тут же из кабины пилота вышел стройный молодой человек в рубашке с короткими рукавами. Он взял диск и скрылся за двойными дверями в хвосте самолета.
— Вы гарантируете, что я не буду разочарован? — тихо спросил Ригов.
— Все они там, как договорились. Это наша награда вам. Мы вам благодарны. После того как их скомпрометировали, еще никто не пытался их завербовать.
На диске содержались компрометирующие записи с участием четырех жертв, тщательно отобранных Риговым и Гошенко. Они запретили приглашать их на прием, где Малик должен был выполнить свою святую миссию. Четырьмя «драгоценными камнями» стали шифровальщик из ЦПС, служащий Казначейства, специализирующийся на промышленном шпионаже, ядерный физик, которого подловили в единственный раз, когда он изменял жене, и член кабинета министров, имевший регулярный и прямой доступ в резиденцию премьер-министра на Даунинг-стрит, 10. В отличие от высокопоставленных фигур, чьи досье предназначались для Дамаска, одобренные Риговым кандидатуры активно действовали сейчас. Они имели доступ к совершенно секретным данным, то есть считались в мире шпионажа твердой валютой. Как они условились заранее, «Мухабарат» передал их русским. «Драгоценные камни» поступали в распоряжение Анатолия Ригова. В следующие несколько месяцев агенты Ригова завербуют их, и они будут работать на Москву.
Технический эксперт вернул диск и кивнул в знак того, что все в порядке.
— Передайте, пусть заводят, — только и ответил Ригов без улыбки.
Хуссейн встал. Он должен был сесть на свой самолет и лететь в Дамаск.