− Догоняй, философ!
Губы ангела исказились в усмешке. Он смеялся, видя как бессмертный превращался на его глазах в ребенка. На бегу скидывал рубашку и прыгал в реку, не делая небольшую петлю, просто игнорируя мост, а выплывая на другом берегу, показывал язык и бежал дальше.
В зеленых глазах появлялись слезы, а губы продолжали улыбаться, но несмотря на это, он расправлял крылья и прыгал с крыши, но не летел и не бежал. Он просто спускался, поднимал с берега брошенную рубашку, переходил реку по бревенчатому мосту и шел в сторону сада, где его друг уже улегся на одной из веток.
− Ты плохо играешь, − сообщил ему Каин, как только ангел протянул ему рубашку.
− Но ведь это глупо, − шептал Люцифер в ответ.
Каин сел на ветке и, натягивая рубашку, молчал, а потом ловким рывком забирался еще выше, так что с земли ангел уже не мог его увидеть.
− Солнце садится, так что поторопись, − говорил он, а ангел так и стоял внизу, глядя на ветки деревьев.
Он все понимал, все видел и даже осознавал, что нет ничего трудного в том, чтобы взобраться на дерево, однако не мог этого сделать.
− Ну чего ты там? - спрашивал Каин откуда-то сверху.
− Не могу, − тихо прошептал ангел
− Что?
− Просто не могу, − совсем беззвучно ответил Люцифер.
Никто больше ничего не спрашивал. Ответил ему шелест листьев и смех детей, спешащих назад в город.
Каин молча спустился, без резких движений и вызовов, словно специально растягивая свои движения. Он опустился на землю рядом, так же тихо, как пробиралась в сад ночь.
− Деревья не предназначены для этого? - спросил он шепотом, словно их разговор был тайной.
Ангел лишь кивнул. Каин взял его руку и молча поднес к стволу. Рука ангела оказалась меж жесткой корой и чуть подрагивающей ладонью. Люцифер привык к силе детских рук своего товарища, но вдруг не ощутил этой силы. Вместо нее от бледной руки исходил трепет и потому ангел интуитивно забывал о ней, она словно растворялась, становясь частью воздуха, а изгибы коры под ладонью, ее борозды и выступы становились значимыми. Он закрывал глаза и делал глубокий вдох, чувствуя запах травы, древесины и ночи.
− Разве это дерево предназначено хоть для чего-то кроме своей жизни? - спросил тихо Каин.
− Нет, − опомнившись, ответил Люцифер.
Неловкое чувство заставило его отдернуть руку и посмотреть в красные глаза. Каин мягко улыбался. Его пальцы скользили по коре, а губы шептали:
− Будучи маленьким ребенком, я тянул руки к деревьям не потому, что мне хотелось приключений, а потому, что это тоже общение. Ты когда-нибудь говорил с деревом?
Люцифер хотел было что-то сказать, но смог лишь сделать глубокий вдох, видя красные печальные глаза.
− Только что ты говорил с этим деревом, сам того не понимая.
Детские пальцы, скользнув по коре, коснулись ветки и, вдруг уцепившись за нее, позволили своему владельцу одним прыжком взлететь наверх.
− Не думай о предназначении вещей и о глупости не думай. Самое глупое - это верить, что ты знаешь что к чему в этом мире.
Сказав это, Каин протянул Люциферу руку и тот принял ее...
***
− Он доверял мне, как никто никому и никогда, наверно, не доверился бы, − со вздохом признавал Каин. − Я учил его карабкаться по веткам, поражаясь, как крылатое существо может опасаться падения, но рассвет мы встретили, сидя вместе на вершине, смеясь, как убежавшие на закате мальчишки, а потом проспали открытие лавки впервые за всю историю ее работы. Я тогда смотрел на него, как на ангела, и мне было весело ломать его прежние представления, показывать ему что-то новое, расширять границы его сознания, просто я не понимал, что он уже не ангел, так же, как и он сам этого не понимал. Ангельского в нем было с каждым днем все меньше...
Глава 27
Глава 27 - Первое наслаждение
− Люцифер быстро менялся. Первым звоночком был голод, но мы на него не обратили внимания. Ни он, ни я даже не допустили мысли, что ангелы не знают ни жажды, ни голода, а он их познал. Его тело требовало отдых. Он начал нуждаться во сне, а после дошел и до более прозаичных вещей.
Тут Каин вновь откинулся на спинку стула и сложил руки у груди.
− Вы помните свою первую эрекцию?
От такого внезапного вопроса зрачки в глазах Ивана расширились, и он невольно отстранился от стола.
− Я спросил вполне естественную вещь, − проговорил Каин спокойно. - Вы помните этот первый раз и свое собственное волнение? Страх? Желание? Сколько времени вам понадобилось, чтобы решиться на мастурбацию?
Но Иван не спешил отвечать, только смотрел на него с ужасом.
− Просто вспомните это и не говорите, что юношеская духовность мешала вам заниматься подобным. Вы конечно не из тех, кто с юных лет залезает под юбки, но в собственные штаны лезут все.
Растерянный Иван отвел в сторону глаза, не зная, что и сказать, а бессмертный усмехнулся.
− Не делайте такое лицо, я лишь хочу, чтобы вы вспомнили это и поняли, что мы почти все идем по одному сценарию, если конечно никто не развратил нас раньше времени. - Он усмехнулся. − Первую эрекцию Люцифера я запомнил лучше своей собственной.
Каин с трудом подавил смех. Реальность задрожала, но иллюзии не возникло, видимо бессмертный передумал показывать свои воспоминания.
− Одним утром, в раннюю рань, Люцифер примчался ко мне с криком ужаса, потому что проснулся с эрекцией, и у него началась паника, настолько откровенная, что я смотрел на него и смеялся, а он ужасался тому факту, что и у меня что-то выпирает из-под простыни. Честно, я плакал от смеха, понимая, что это наивное существо действительно ничего не понимает, но голый паникующий ангел, с бодро дергающимся членом, это зрелище специфическое. Тогда я с большим трудом смог его успокоить и объяснить, что все в порядке. В тот момент я почувствовал себя отцом, которому настало время поговорить с сыном о сексе, но он смотрел на меня точно так же, как вы сейчас. О, этот умоляющий взгляд!
Он поднял руки к небу и рассмеялся, явно насмехаясь.
− «Не говори этого, Каин! Не говори, умоляю!»
Он внезапно стал серьезным и сложил руки на колене, закинув ногу на ногу.
− Как будто если я замолчу, стручок в штанах перестанет подниматься и никаких поллюций не будет. Будто это я своими словами усложняю вам всем жизнь, а не вы себе страхом открытого разговора. Впрочем, тогда я не мог быть суров к нему и, видя его смущение и откровенное нежелание даже слышать о сексе (а он закрывал уши и убегал в другую комнату!), я просто оставил его в покое. Если он не хочет говорить, значит нужно что-то делать, и я нашел ему отличную женщину для первого опыта.
***
Каин осмотрел девушку, постучавшуюся ночью в лавку. Она была юна и облачена в один лишь плащ поверх голого тела, что спешила показать ребенку перед собой. Каин спокойно и внимательно осмотрел ее тонкую шею, небольшую но изящную грудь с дерзко вздернутыми сосками, чуть выпуклый животик и идеально выбритый пах. Этого было достаточно, чтобы пустить ее в здание, не проявляя никакого интереса, но девушка сама принимала решение, сбрасывая капюшон и разбрасывая по плечам рыжие волосы, а затем прижимая спокойного мальчика к стене.
− Не пытайся, детка, − ровным голосом говорил ей Каин. - Я не сплю с рыжими. Ты здесь не для меня.
Она удивленно отступила.
− Мне сказали, что я нужна робкому девственнику и его друг заплатил за самую нежную и аккуратную особу, − тихо рассказала она.
− В этой истории я тот самый друг, который платит, − сообщил Каин. - Идем.
Каин взял стоящий на столе подсвечник с одной тускло горящей свечой и повел ее на второй этаж, где остановился лишь у комнаты Люцифера, вручая ей свечу.
− Он только лег спать и не мог крепко уснуть, так что подари ему сладкий сон, но давай без резких движений и помни, чем больше ты пробудешь с ним, тем больше получишь сверху.