В трудные минуты мы всегда помогали и выручали друг друга, всегда можно было обратиться за советом. А вот отношения с москвичами-агатовцами у нас были всегда натянутыми, от них в любой момент совместной работы можно было ожидать всяких неприятностей, что мы и имели, как от ответственного сдатчика Щукина, так и от внешне весьма приятного Главного конструктора А. Трояна. Вся московская команда были совершенно другими людьми, совсем не такими как ленинградцы, независимо от того были ли это лаовцы, эровцы, малахитовцы или азимутовцы. Воспоминания о лаовской жизни 76 года хочу закончить той самой заводской проходной, с которой началось мое знакомство с ЛАО.
Уже к концу года было много наших специалистов, которые или постоянно, или довольно часто бывали на ЛАО. В первую очередь это относилось к разработчикам и конструкторам антенн. У всех были оформлены временные пропуска, но по режимным соображениям (не очень понятным применительно к нелаовским сотрудникам) без права свободного входа и выхода. С большим трудом удалось оформить такое право для меня, Пармета и Иры Торховой. Но все наши, кому нужно было поехать в течении дня в институт, не обращали на это внимание, пихая временный пропуск в руки строгим тетям-охранницам, да и они не очень-то обращали внимание на наших временщиков. Но один наш сотрудник постоянно имел большие проблемы с проходной, его каждый раз заворачивали назад и мне приходилось уже вместе с ним идти к строителям или на проходную и договариваться. Это был начальник конструкторского антенного сектора Алексеев. Он неоднократно просил меня сделать ему свободный пропуск, но это было чрезвычайно трудно, почти невозможно. Однажды мы вместе с ним уезжали днем в институт и, подходя к проходной, я понял, почему это происходит только с ним. Метров за 50 до проходной он перестал со мной разговаривать, его руки судорожно сновали по карманам, лицо покрылось красными пятнами, в глазах был неподдельный испуг. Можно себе представить реакцию охраны на такое поведение — максимум бдительности и поворот назад. Алексеев испытывал просто панический ужас перед проходной. Увидев собственными глазами, что это доставляет ему настоящие душевные муки, я сумел выпросить для него свободный пропуск непосредственно у начальника отдела режима ЛАО.
Наступал новый 1977 год.
Обыденное дело
С начала января 77 года нас привлекли к закрытию построечных удостоверений. По мере завершения отдельных работ строители должны эти работы предъявлять ОТК и Заказчику. Принятием работы считается подписание построечного удостоверения, а т. к. на лодку устанавливался опытный образец, то нас, естественно, просили визировать все удостоверения, касающиеся комплекса. Не было ничего проще, чем поставить свой крючок в уголке на бланке удостоверения, но это ведь означало, что завод сделал всё точно в соответствии с нашими требованиями, которые были заложены в документацию ЦКБ. Получалось, что всё ранее согласованное и подписанное нами на бумаге теперь нужно еще раз подписать, но уже реализованное в «железе» и путь для внесения официально каких-либо последующих изменений был очень труден и чреват тем, что давал в руки корабелам возможность переложить свои огрехи на нас, что они делали мастерски. Правда, для всех контрагентов всегда оставалась ещё «тропинка» для небольших по объему изменений, но уже за «отдельную плату». Слава богу, что нам везло и в особо крупных размерах платить не приходилось, а вообще-то без платы на судозаводе не обойтись — это дело обыденное. Размер отдельной платы ограничен только снизу — это «соточка», а сверху явного предела не существует.
В конце января я впервые вызвал на ЛАО специалистов по входящим в «Скат» станциям. Главный конструктор станции миноискания «Арфа-М», любитель зимнего купания и во все времена года легко, по-летнему, одетый Эраст Эдгарович Беркуль появился с сотрудниками нашего специализированного сектора — серьезным Толей Щукиным и всегда улыбающимся Олегом Ванюшкиным, который сопровождал «Арфу» до её госов и хорошо вписался в наш основной коллектив скатовцев, а также с чрезвычайно скромным, с неподдельной постоянной грустью в больших, немного навыкате, светлых глазах, отличным специалистом-акустиком, разработчиком арфовской антенны Жорой Гришманом. Гл. конструктор и ответственный сдатчик, а также основной разработчик, настройщик, регулировщик и монтажник станции измерения скорости звука в воде «Жгут-М» Володя Шумейко — всегда оптимистично настроенный и неунывающий, который также надолго вписался в нашу команду, как и точно в таких же ипостасях станции определения начала кавитации гребных винтов «Винт-М», посвятившей себя затем науке, Женя Калёнов.
Приехал из Молдавии зам. Гл. конструктора эхоледомера «Север-М», который также входил в состав комплекса, Владимир Михайлович Щербаков, из города Бельцы с ПТО им. Ленина, на долю которого выпало много неприятностей и хлопот со своей разработкой. Человек скромный, начитанный и увлекающийся книгами. Мы, безусловно, взяли его под нашу опеку и всегда стремились ему помочь и не только потому, что он привозил нам интересные книги и угощал нас отборным молдавским вином.
Антенны, монтажный комплект и мое падение
В феврале завод начал одновременно установку линеек основной антенны и линеек бортовых антенн. Технологические приспособления на капсуле были установлены, линейки полностью проверены и отмаркированы. Серьезные трудности возникли у заводских специалистов с точностью установки тяжеленных наших линеек. Очень упрощенно их установка производилась следующим образом. По периметру цилиндрической части капсулы в верхней и нижней её частях были установлены мощные стальные балки, которые служили направляющими рельсами, по которым перемещалась (катилась) очередная линейка до места её установки и закрепления. При установке почти каждой линейки возникали к нам вопросы. Теперь уже к решению практических вопросов я вынужден был привлекать наших специалистов-разработчиков антенн и конструкторов. Частыми гостями на ЛАО были Б. И. Леоненок, В. В. Баскин, В. А. Штурмис, О. А. Дулова (чуть позже Оля Дулова стала постоянным сотрудником нашего представительства и вместе с Юрой Веселковым выполняла большущий объем работ по основной антенне), Алексеев, Л. И. Зиновьев, В. П. Шрайнер, О. П. Дудаков, а для решения наиболее сложных вопросов вместе с Паперно, Идиным (Владимир Борисович Идин — ведущий сотрудник нашей лаборатории, комплексный зам. Гл. конструктора, один из ведущих специалистов института в области шумопеленгования, который после «ухода» Паперно стал первым заместителем Гл. конструктора комплекса и руководителем нашей лаборатории) и Зеляхом (Вадим Элизарович — руководитель разработки подсистемы шумопеленгования, Главный конструктор станции миноискания «Радиан», высочайшей квалификации инженер, отдавший много сил и творческого труда институту) приезжали такие корифеи акустической науки, доктора технических наук, как Михаил Дмитриевич Смарышев (зам. Гл. конструктора по антеннам комплекса), Евгений Львович Шендеров, Валентин Дмитриевич Глазанов.
К 15 февраля нам нужно было поставить на ЛАО монтажный комплект, а в конце января мы имели только примерно половину всех разъемов. Михаил Васильевич Петров (руководитель заказа, планово-организационно-финансовое начало комплекса, человек с большим опытом организации проектирования и изготовления комплексов) и его помощница Алла Орлова (ужасно настырная и пробивная — «бронемашина» руководителя заказа) буквально не слезали с отдела комплектации. И благодаря их усилиям к 15 февраля мы имели кучу ящиков с разъемами, которые и отгрузили на завод… Тем временем завод закатывал одну за другой линейки основной антенны, быстро продвигался с установкой бортовых антенн шумопеленгования и с большого количества вопросов начал установку бортовых антенн связи. Тогда на ЛАО вместе с антенщиками впервые появился Илья Дынин. А в конце марта на ЛАО началась поставка аппаратной части, многие приборы которой были буквально «тепленькие» после доработок. Наши приборы практически сразу устанавливались в 1 отсек, т. к. фундаменты под них уже были выварены. Завод форсировал эту работу потому, что секции лодки еще были не состыкованы и огромное количество скатовских стоек удобно было загружать с открытого торца носовой секции, торца первого отсека. Было немного страшновато наблюдать, как наши аккуратные, серого цвета, стойки затаскивают в отсек, где одновременно работает около полусотни человек — сварщиков, рубщиков, монтажников, электриков, вентиляторщиков и бог знает ещё кого. Фантастически быстро первыми были загружены шесть наших тяжеленных компенсаторов (приборы 18), которые стояли у носовой переборки отсека. Двух и трехсекционные приборы соединяли в единую конструкцию наши механики. Особенно крепко им пришлось поработать, когда начали устанавливать в рубке гидроакустики пульт (пр.4), который предварительно пришлось разделить не только по секциям, но и снять наклонную панель управления (мы называли её «пианино»). Несмотря на то, что у Саши Кириллова и Славы Катилова был уже опыт работы с пультом в стенах опытного производства и на стендах, в условиях лодки и крошечной рубки все было сложней.
Наша основная антенна довольно быстро принимала законченный вид и в первых числах апреля, параллельно со строителями, за нее взялись монтажники эры, укладывая и закрепляя сотни проводов и прокладывая кабели от активных элементов в прочный корпус, а от пассивных в капсулу. Посмотреть на свое будущее забортное хозяйство приходил и экипаж лодки. Это и командир со старпомом, а однажды даже замполит, но чаще всего мне приходилось быть гидом для начальника РТС и группы акустиков. Не могу удержаться, чтобы не сказать несколько слов о командовании лодки и об экипаже, конечно не обо всем, а о той его части, с которой мы общались каждый день — начальник радиотехнической службы (РТС) и акустики, хотя мог бы и обо всём экипаже, т. к. за годы совместной работы — службы у меня сложились хорошие, надолго оставшиеся в памяти, отношения с экипажем. Я был знаком, как любят говорить на флоте, фактически, со всеми офицерами и мичманами первого экипажа и со многими моряками. За давностью лет забыты многие имена и фамилии, но в памяти ещё живут образы многих из первого экипажа лодки. Так вот, в 76 году, когда комплекс «Скат» был еще в стендовом зале института, посмотреть на него пришли командир лодки, старший помощник командира, замполит, помощник командира, начальник РТС и два гидроакустика-командир группы и инженер. Экипаж лодки недавно приехал в Ленинград после обучения на тренажере в Обнинске. Тогда знакомить их с комплексом начал Громковский и продолжил Паперно, а я лишь встречал у входа в институт и сопровождал до стендового зала. Я был первым из всех скатовцев, кто познакомился с ними. И сразу же, практически после первых рукопожатий, мы ощутили какую-то взаимную симпатию, которой было суждено перерасти в хорошие, уважительно-деловые отношения на службе, а с некоторыми из них и в дружеские вне её. Командир, тогда кап.2 ранга Русаков Сергей Иванович, рыжеватый блондин с веснушками на лице, с хитрющими и одновременно смеющимися глазами, острый на язык, с явным нижегородским выговором, в речи которого постоянно присутствовало своеобразное четырехбуквенное выражение — «ёбть»; старпом, тогда кап.3 ранга Малацион Сергей Павлович, черноволосый, с мягкой улыбкой, с небольшим южно-русским акцентом — он был родом откуда-то из под Одессы и потомком давно обрусевших греков; замполит, тогда кап.3 ранга Александрович Владимир Константинович, тоже улыбчивый, но с проницательным взглядом, каким и должен был быть политработник; помощник командира, тогда кап. — лейтенант Хияйнен Владимир Львович, выпадающий из всего комсостава своей солидной комплекцией и высоким ростом (предыдущие три были, как на подбор, немного ниже среднего роста — настоящего подводного), серьезный и важный, в нем чувствовалась некоторая рафинированность флотского интеллигента, в чем он был очень похож на своего отца, контр-адмирала в отставке, бывшего Командующего подводными силами Тихоокеанского флота, бывшего начальника кафедры тактики использования подводных лодок Военно-морской Академии, а тогда сотрудника отдела координации нашего института Льва Петровича Хияйнена; начальник РТС, тогда кап.3 ранга Фролов Вячеслав Павлович, спокойный, выдержанный и серьезный, с минимумом внешних эмоций, имевший уже опыт общения с гидроакустическими системами, он мне всегда напоминал и внешне, и внутренне нашего Женю Новожилова (Новожилов Евгений Павлович, руководитель группы разработки пульта и общекомплексных приборов, глубоко порядочный и честный человек, прошедший с нами путь до сдачи Госкомиссии первых четырех подсистем в 1979 году, будучи на этом выходе начальником испытательной партии. Затем Главный конструктор ГАК «Скат-БДРМ», «Скат-Плавник» и начальник комплексного сектора, командир группы акустиков Ноиль Исхаков и инженер-акустик Игорь Левчин, тогда лейтенанты, совсем недавние выпускники ВВМУРЭ им. Попова, которые уже в училище были теоретически немного знакомы со «Скатом» — всёзнающий, резкий и невыдержанный со вздорным характером Ноиль и спокойный, не очень разговорчивый, усердный и толковый, красивый морской офицер Игорь.