Цэвэл с сомнением посмотрела на небо — похоже, прогноз оправдывается, быть пурге. Да она и без прогноза знала это — отец давно научил ее распознавать перемены погоды по самым неуловимым приметам. «Как только засвистит ветер в вышине, сразу же гони отару в низину, да смотри, чтобы не в глухое ущелье, в долине есть движение воздуха, а в ущелье занесет отару снегом, да и тебя с нею вместе», — как наяву прозвучали в ушах у Цэвэл отцовские слова.
Она погнала отару в низину, расположенную у подножья горы. Прошло не более часа, когда под тревожный посвист ветра заклубились на вершине горы легкие, прозрачные снежные вихри. Затем вихри стали скатываться вниз, словно пряди белоснежных волос, срезанных рукой неумолимого парикмахера. По тому, куда неслись они по склону, Цэвэл определила направление ветра. «Не лучше ли вернуться?» — мелькнуло в голове у молодой женщины. Да как это сделать? Закружился снег, небо потемнело, впереди не видно ни зги. В памяти Цэвэл зазвучал голос отца: «Смотри, девочка, уж коли попадешь в пургу, а до дома далеко, не вздумай гнать отару в горы или против ветра, животные разбегутся, потом не соберешь. Лучше всего гони отару по ветру, пока не набредешь на чей-нибудь зимник, где можно переждать непогоду». Какой же здесь неподалеку есть зимник? Пожалуй, ни одного.
Цэвэл брела за отарой, время от времени подавая голос, чтобы успокоить встревоженных животных. Наконец она разглядела сквозь снегопад какое-то строение, очевидно, это был зимник Мараан.
Короток зимний день. Почувствовав близость зимника, овцы немного успокоились и послушно шли вперед. Вот наконец они у цели. Но, увы, Цэвэл ждало разочарование — зимник оказался пуст, никто не остановился здесь в этом году. Она с трудом загнала баранов в полуразвалившийся хашан, стены которого были сложены из камня, а крыша совсем обвалилась. Полукруглое низкое строение едва вместило отару. С большим трудом удалось Цэвэл отыскать старую лопату и немного расчистить снег. Ворот в хашане не было, и чтобы овцы не разбежались, она загородила выход просто натянутой в два ряда веревкой.
К вечеру резко похолодало, животных начала бить дрожь. Постепенно стала замерзать и Цэвэл. Чтобы немного согреться, она шагала и шагала вокруг хашана, время от времени подавая голос. Ей казалось, не овец, а самое себя пытается она немного приободрить. Какой-то баран чуть было не перепрыгнул через стену в том месте, где вывалилось несколько камней. Цэвэл попыталась было прикрикнуть на него, но у нее вдруг пропал голос. Дрожащими руками нащупала за пазухой электрический фонарик. И снова бесконечное хождение. Временами Цэвэл казалось, что она видит в темноте жадно горящие волчьи глаза. А вдруг здесь целая стая? Цэвэл погасила фонарь — ночь предстояла долгая, не хватало еще, чтобы сели батарейки. Как ни крепилась молодая женщина, ею стал овладевать леденящий душу страх.
Но всему приходит конец. Миновала и эта страшная ночь, настало утро. Метель немного улеглась, и Цэвэл погнала отару дальше. Направление ветра не изменилось, поэтому она решила добраться до зимника Цацат, о котором как-то раз упоминал ее отец. Может, ей повезет, и она наткнется в степи на стожок-другой сена. Она на ходу достала из сумки немного еды, подкрепилась. Бараны бежали резво, прыгали словно козы, и ей приходилось все время усмирять их бег, дабы животные не выбивались из сил. Пурга то затихала, то с новой силой обрушивалась на землю. В период затишья становилось теплее, и отара быстрей продвигалась вперед. «Это не я, — подумалось Цэвэл, — а мой отец принимает сегодня решения». Она пожалела, что иногда наставления Дамбия казались ей нудными и она прислушивалась к ним рассеянно либо не слушала вовсе.
Вспомнился муж. Надолго оставил ее одну Чойнроз. Зима стоит суровая, трудно ей одной управляться с отарой. А когда у человека трудности, негоже ему быть одному. Ну, какой у нее опыт? В действительности же она ошибалась. Она много лет занималась скотоводством и многому научилась у отца. Постигла, пожалуй, самое главное — умение самостоятельно принимать решение и не теряться в трудные минуты. Под вечер она пригнала отару на зимник Цацат, но и он оказался безлюдным. Однако хашан здесь был крытый, и ворота были целы. Цэвэл перевела дух — вот и надежное убежище. Почуяв запах настоящего хлева, овцы ринулись в загон. Одни, несмотря на усталость, затеяли возню, другие тотчас же повалились на теплую подстилку. В углу загона устроилась на ночлег и Цэвэл. Прежде чем улечься, она развела маленький костерок, согрела руки. При слабо горящем пламени доела остатки пищи. Потом нашла немного соломы и скормила ее двум ослабшим баранчикам.