Два месяца никаких вестей из Франции. И вот наконец письмо, я отвечаю телеграммой. У окошечка ожидание затягивается: девушка мило беседует с мужчиной впереди, явно своим знакомым, на тему о погоде. Я легонько постукиваю по прилавку, имитируя нетерпение. В результате ловлю недобрый взгляд. Вздыхаю, барабаню пальцами по дереву… Он уходит. Моя телеграмма составлена не по форме. Переписываю. Да, но ее уже нельзя послать по ночному тарифу, слишком поздно. «Хорошо, я оставлю, вы пошлете ее завтра?» — «Ничего не выйдет, придется вам прийти еще раз». — «Но я улетаю завтра в пять утра, примите ее сейчас». — «Не могу, пошлите лучше из другого места». Тон повышается: «Значит, вы отказываетесь принять ее по ночному тарифу?..» — и вот я повторяю историю, которая уже стоила однажды автомашины одному иностранцу, который слишком торопился пройти таможню. Закрывшись броней административных предписаний, девушка быстро сажает меня в лужу, заподозрив, хотя и ошибочно, в моем тоне нотки превосходства. Мне предъявляют счет за четыре века угнетения. Несмотря на то что я раздражен этим пустяшным происшествием, мне ничего не остается, как признать со временем правоту старика Толстого, что не следует отправляться в чужой монастырь со своим уставом.
Рано утром я уже поднимаюсь по ступеням Института по изучению Амазонии, открытого в Манаусе в 1955 году. Легкая неразбериха, много лабораторий, мало сотрудников, в отделе неорганической химии только один ассистент, да и тот вступил в должность два месяца назад, но вскоре к нему прикрепят двух начальников. Не лучше ли вместо них четырех лаборанток? Он качает головой. В лаборатории органической химии две молоденькие женщины довольно растерянно встряхивают оранжевую жидкость; тот, кто, похоже, руководит работой, переадресует им мой вопрос: над чем они работают? Определяют качество моркови в пищевой смеси с маниоком и соей. Ладно, идем дальше… Институту отпускается в месяц всего десять миллионов крузейро на все экспедиции и исследования.
На полках, в банках и на стендах выставлена вся местная фауна. Жуки размером с ладонь, осы толщиной с орех, кузнечики величиной с большой палец… все породы обезьян со дня сотворения мира; целая устрашающая коллекция рептилий, начиная с гремучей и кончая колокольчиковой змеей, хотя там и нет анаконды 30 сантиметров в диаметре и 18 метров длины, которой достигают ее лучшие экземпляры.
Витрины и плошки с минералами, карта, испещренная обозначениями: здесь — железо, там — марганец, в другом месте — бокситы, олово, титан, золото, свинец, берилл, каолин, гипс… одно из самых сказочных наследств. Иногда их ищут экспедиции на определенных маршрутах, но чаще всего образцы доставляют кабоклос и геологи «Петробраза». Институт составляет каталог по мере этих случайных находок, никакой системы нет: карта по-прежнему остается единственным указателем.
Когда Паоли отвоевывал Корсику у генуэзцев, семейство Антони уплыло от резни куда глаза глядят. А в Лиссабоне как раз снаряжался на край света корабль — так объясняет Рауль Аморин Антони появление своей династии в Амазонии. Геолог по образованию, он в 1934 году добрался до истоков Рио-Бланко и после сорокадвухдневного перехода осел в Арипуанане. Он первым обосновался там, не страшась лихорадки, и наладил добрые отношения с несколькими индейскими племенами. За четыре месяца он собрал 375 алмазов.
— Больше вы не возвращались туда?
— Нет, а зачем? На мою жизнь этого вполне достаточно.
— И с тех пор никто…
— Нет, никто… Можете отправиться туда…
— А бриллианты еще есть?
— Рассыпаны под ногами, дорогой мой, вам при желании не унести их!
У меня, наверное, скептический вид.
— Здесь можно найти все, кроме льда. Один мой приятель поднялся по Тапажосу до Тропаса. За год с 40 помощниками он выкачал оттуда 800 кило золота: с отрядом в 80 человек он взял бы две тонны. Надо двигаться, искать, не лодырничать. Я проверял отчеты геологов: вранье. Они потом сами признались, что составили их, не выходя из деревни, по рассказам кабоклос. Все надо начинать сначала. Единственно верная вещь — образцы, принесенные техниками «Петробраза» или местными жителями. Мы ходим по немыслимым богатствам, равных которым не найти в мире. Я, например, нашел сказочные залежи олова, да, сказочные… Через несколько лет Бразилия может стать первейшим экспортером мира.
Я упрямо молчу.
— Я шел пять часов кряду, да-да, месье, пять часов по сплошному марганцу, возле Мадейры. Почти твердый марганец. Феноменально!
— Была экспедиция?
— Да, правительственная, через посредство института. Немыслимые залежи — только на поверхности 1 миллион 200 тысяч тонн, а после зондирования установили — минимум 30 миллионов тонн. Целый марганцевый край.