Пока еще не видно того неистового веселья, которое вскоре зальет Копакабану, улицы Ботафого, авеню президента Варгаса, хижины фавел[4], слепленные из обломков досок и обрывков толя, — словом, овладеет всем городом вплоть до Ипанемы. Карнавал полностью охватит Рио, город вуально-нежного моря и железобетонных билдингов. Это будет через несколько часов, но уже и сейчас все фасады, все стены, все улицы, все окна и балконы как бы беззвучно кричат о предстоящей радости.
Карнавалу предшествуют новогодние торжества. Они развертываются на белопесчаных пляжах, опоясывающих город, и начинаются церемониальным вступлением короля Карнавала.
В конце декабря на песке побережья из шатких подмостков, случайных скамеек сооружаются импровизированные алтари. Алтари покрываются чистейшими, без единого пятнышка, скатертями, кружевными тканями, накрахмаленным тюлем. Неизвестные руки кладут на алтари приношения. Это могут быть самые различные предметы: клубень маниока и грошовое колье, букетик из нескольких цветков и огромный венок, флакончик редких духов и даже настоящие бриллианты.
Затем в тысячи воронок, прямо на песке пляжа, устанавливаются свечи. Горя колеблющимися язычками в теплой ночи, они кажутся земными отзвуками звезд небесных.
Наконец возникает и медленно нарастает приглушенный гул толпы. В нем преобладают меланхолические, жалобные ноты. Люди бросают в океан букеты и венки, колье из фасоли или кофейных зерен, кольца, сделанные из теста или купленные в богатых ювелирных лавках Копакабаны. Немало ценностей поглощают в такие часы отяжеленные песком океанские волны. Люди светлой и темной кожи, миллионеры и мелкие служащие, ученые и чистильщики обуви в одинаково высоком порыве воздают почести Иеманже, африканской богине моря. Они славят величие огромной водной преграды, отделяющей их от родных материков — Европы и Африки. Эти люди смешали свою кровь, стали немного более смуглыми или немного более светлыми в сравнении с их прародителями, некогда прибывшими сюда. Теперь они стремятся к одному и тому же цвету кожи — благородному цвету золоченой бронзы. Это и склоняет их совместно чествовать океан — и соединивший их, и в то же время разделяющий их от земель-матерей.
И никто — ни мелкий воришка, ни патентованный мошенник, ни вечно голодающий бродяга, которых здесь немало, — никто не решится разграбить алтарь или подобрать что-либо из предметов, выбрасываемых после торжеств океаном.
Несколько дней спустя король Карнавала входит в город. Год начинается под его эгидой. Школы самбы[5]оказываются переполненными, а места африканских богослужений пустуют. Нитка по нитке, грош по грошу справляются карнавальные костюмы. И волной, нарастая, идут разговоры: «Это будет в конце февраля… Еще раз в конце февраля…»
В послеобеденные часы этой субботы Рио уже закипает от плохо сдерживаемого экстаза. Два месяца ожидания давят теперь крайним напряжением. Там и здесь начинают появляться группы людей, не выдержавших обета терпения до момента большого рандеву. Это молодежь из черных. Волосы припудрены мукой, в руках — шляпы-котелки. Их жесты пока еще неуверенны. Это лишь робкий авангард великой волны. Они проходят по двое или по трое, исчезают, появляются снова. Как бы разведчики путей, по которым несколько позже на за-послание белого города хлынут толпы. Их наряды — смесь карнавального и будничного: брюки от обычного городского костюма, но обнаженный торс расписан самыми кричащими красками; лица, покрытые белым кремом, и — черный галстук-бабочка; выходная сорочка и — шорты… Но все без исключения босиком. Это первый признак того, что Карнавал символизирует возвращение на родную землю.
Наконец в 18 часов с окраин доносится гул начинающегося Карнавала.
Звук суровый и горячий, как бы отражающий пульсацию знойной крови. Ритм настойчивый, неотвязный, неизменный. Это африканские барабаны. Черный город, весь год заключенный в фавелах, выходит во главе с барабанщиками на завоевание белого города. И белый город открывает ворота.
Издалека, справа и слева, спереди и сзади, по всему периметру города барабаны выбивают один и тот же фундаментальный ритм: суровый, медленный, непрерывный. Толпы занимают одну улицу за другой, заполняют их, переполняют. Не спеша, следуя ритму крови, бьющей в артериях, барабаны распространяют лихорадочное волнение. Следуя ритму крови, бьющей в венах, один барабан вызывает другой, и стены отвечают. Все дышит в унисон с одним и тем же приглушенным, но четким ритмом. И чтобы усилить его, все становится подходящим. Все, по чему можно ударять и что издает звук, включая консервные банки и кастрюли. И все звучит в ритме сердца, отдающего в голову.
5
** Школы самбы — это своего рода клубы, участники которых готовятся в них к очередному карнавалу. В школах самбы подбирают единые для школы костюмы, готовят декорации, выбирают королеву школы.