Бразилия — это одновременно эпопея в становлении, решительный выбор и пари.
Страна, четыре с половиной столетия занимавшаяся поставками сахара, золота, какао и кофе сначала в Европу, а затем Северную Америку, теперь хочет стать самостоятельным государством и покончить со своей участью экзотического придатка к индустриальному миру.
Со своей новой столицей Бразилия впервые в своей истории повертывается спиной к океану. Железобетон города, созданного в пустыне, как бы символизирует волю и решимость Бразилии завоевать полный суверенитет и переделать самое себя.
Город Бразилия — это также пари на будущее государства и, несмотря на некоторые формалистические черты в своей архитектуре, выражение большого поворота в истории Бразилии. Я сказал бы, что эта новая столица в известном смысле пример для всех других стран, борющихся за независимость, столица, родившаяся в сердце наиболее обещающей из таких стран.
21 апреля 1958 года у флажка экспедиции Руэллана приземлился первый «Дуглас» военно-воздушных сил Бразилии, прибывший из Рио-де-Жанейро (1000 километров). Он доставил на строительную площадку первую партию мешков с цементом. С этого же дня сюда стали прибывать «насесты для попугаев», доставлявшие строителей — тысячи и тысячи голодных нордестинос, покрытых слоем красной пыли. Они проделывали путь в 1600 километров, стоя в переполненных грузовиках, держась за деревянные перекладины…
А в 1960 году, в мемориальный день Тирадентиса, президент Кубичек, главный организатор этой суматохи, официально открыл Город Надежды. Я же прибываю в него как раз в третью годовщину, когда Бразилия отсчитала уже первую тысячу дней своего существования и имеет 250 тысяч жителей.
С аэродрома, расположенного на красных землях пустыни, город представляется миражем, фантастическим построением, мечтой требовательного архитектора, одним из тех выдуманных рисунков из XXI столетий, на которые столь щедры научно-фантастические журналы.
Автомобиль может выйти с аэродрома, побывать в городе, вернуться снова на аэродром и опять доехать до города, не задержавшись ни на одном перекрестке и не встретив ни одного пешехода. И первое, что вызывает удивление, — это узлы развязки дорог вне и внутри города будущего, его магистрали, рассчитанные на четыре ряда движения, его многоэтажные проезды (что гарантирует их прекрасную вентиляцию) и, наконец, полное отсутствие перекрестков, а следовательно, и несчастных случаев.
Бразилия была спроектирована с учетом требований «века автомобиля». И видимо, также с учетом местной шутки (здесь, чем ядовитей вышучивают, тем крепче любят), которая гласит: «Житель города Бразилия имеет одну голову и две руки — в этом он как все люди, но вот вместо ног у него… колеса!»
И в самом деле, горячо пожелаешь подобной трансформации своих конечностей, когда познаешь пешие дистанции этого растянутого города. Особенно разочарованными оказываются его временные визитеры. Вначале они удивляются необычности города, но вскоре переключаются на самую жестокую критику. Впрочем, я тоже добавлю свой камешек. Когда утром я спустился из отеля, чтобы купить сигарет, то до первого табачного киоска мне пришлось идти пешком… шесть километров!
Но я сказал еще не все. Два крупных отеля города нарочито построены в отдалении от центра. Я выбрал для жительства тот, что наиболее отдален и находится поблизости от резиденции президента республики — Дворца Авроры. Две бронзовые женщины плещутся там в бассейне, наполненном голубой водой. Местные шутники острят: это дочери президента Кубичека рвут на себе волосы из-за того, что их вынудили переехать из веселого Рио в скучную пустыню.
Я выбрал тот отель, что расположен в самом носу самолета, в форме которого спланирован город. Центр фюзеляжа занимает площадь Трех Властей. Крылья — жилые кварталы. Последние состоят из десятиэтажных зданий и частных особняков. Каждый квартал автономен, имеет свою торговую улицу, свои школы, стоянки для автомобилей и даже… свою церковь.
Друзья, живущие в одном из таких кварталов, пригласили меня познакомиться с этой частью нового города. Вместе с ними я зашел в ресторан, пофланировал мимо витрин торговой улицы. Автомобильного движения в жилой части совершенно нет, и вокруг царит успокаивающая тишина. Можно ли жаловаться на то, что после непрерывного моторного храпа европейских столиц вы попадаете в сельскую тишину этого необычного города? Можно ли быть недовольным тем, что Бразилия, вытянутая по нитке Лусио Коста, делит на два самостоятельных потока движение автомобилей и движение пешеходов? Может быть, туристы, прибывающие сюда на три дня, настолько отравлены привычной атмосферой своих родных городов, что уже не могут обойтись без шума моторов? Всякая ли тишина отдает кладбищем?