От мотивов обряда, его символики мало что дошло до наших дней. Только посвященные постепенно познают термины и понятия давних эпох. А посвященные не говорят совсем или говорят очень мало. Один французский этнолог по мере посвящения делал достоянием гласности некоторые фрагменты этой космогонии. Но сегодня, сам став Отцом святых, полностью предавшись кандомбле, он упорно молчит и сожалеет о том, что в первое время не был скрытен…
Барабаны у приверженцев этой веры священны. Окропленные в церкви святой водой и освященные свечой, которая должна целиком сгореть около барабана, смазанные куриной кровью, пальмовым маслом и медом, они превращаются в предмет культа. Их нельзя ни продавать, ни даже давать кому-либо на временное пользование. Как и палочки, которыми по ним бьют, как и железный кол, на который они подвешиваются.
Перед посвящением новичка в кандомбле он должен провести несколько недель в абсолютном молчании (запрещено произносить хотя бы одно слово) и несколько недель строго поститься. Во время поста на выбритой голове претендента делаются ритуальные надрезы. Это целый церемониал, символизирующий приравнивание к первому Прародителю и братание со Смертью. Половое общение на весь период испытания исключается.
Если женщина беременна или находится в трауре, то бог никогда не согласится иметь ее в качестве своего коня и несколько дней в месяц для нее закрыт даже вход в храм.
Барабаны и песни призывают Омулу, Оксалу пли Ксанго — на выбор, по лишь Эксу имеет абсолютный приоритет в получении для себя коня. О нем, этом хитроватом и привилегированном боге, поется в трех первых молитвах кандомбле. Что касается Оксалу, то он фигурирует лишь в конце молебствия. По чину он хозяин неба и всех святых. Некогда по поручению Олорума, верховного божества, он должен был создать море и землю, однако не смог надлежащим образом завершить свой труд: поддался соблазну пальмового вина. По причине этой небрежности Оксалу первая супружеская чета — Окискише и Иффе — вынуждена была поселиться в недооборудованном раю…
Система запретов в кандомбле имеет определенную последовательность. Так, например, цветные колье, которые соединяют Сына или Дочь с их богом, разрешают кушать одни продукты и возбраняют другие, обязывают воздерживаться от половых сношений в некоторые дни и умалчивают о других днях. Во всяком случае, круг запретов реален, обязателен.
Каким образом, несмотря на столь длительный отрыв от родных корней, на ожесточенную враждебность белых и на их безжалостные репрессии, культ Иорубасов мог пройти через четыре столетия? Законно предположить, что это стало возможным лишь благодаря тому, что негры-невольники никогда не боялись отправлять свой культ перед христианским алтарем в доме своего фазендейро, славить каждого из своих богов в дни христианских святых. Рабовладельцы в таких случаях лишь снисходительно улыбались: «Ах, на какой дикий манер исповедуют эти черные нашу веру!»
И не то же ли высокомерие рабовладельцев привело их к тому, что они долго считали первые блюзы выражением примирения невольников с рабством. В действительности же хоровым пением блюзов невольники просто усыпляли бдительность своих хозяев и стражи в часы, когда осуществлялись самые дерзкие побеги рабов…
У стойки бара после первого, второго и третьего стакана ананасового сока встречаю паулиста, прибывшего сюда, в Баию, с деловой миссией. Огромный ростом и пылкий душой, светящийся благовоспитанностью молодого принца, посещающий все районы страны по делам индустрии Сан-Паулу, он комментирует для меня газетные новости и факты бразильской жизни с колким юмором, который меня просто чарует.
— Наши крупные земельные собственники? Они живут в Рио и Сан-Паулу! Элегантные, рафинированные и… бездельники! Нанимают управляющего и четыре или пять вооруженных до ушей семейств. Это так называемые капангас, патентованные головорезы, которые убивают всякого, кто осмеливается занять хоть кусочек неиспользуемых земель. Некоторые из капангас имеют на своей совести по 20–30 убитых, но спят сном праведников.
Глотнув ананасового сока, мой «принц» продолжает:
— На прошлой неделе учитель из южной части штата Баия — учитель «антифазендейро», сторонник аграрной реформы — был убит вместе со своими двумя сыновьями. Их убили двое капангас. Но они «плохо» сработали дело. Один из сыновей учителя оказался только раненым, и его отвезли в больницу. Тогда бандиты пришли добивать его прямо в палату. Мальчик — ему 14 лет — узнал их, они же его не узнали. Спрашивают его: где лежит такой-то? Он направил их в другую палату, а потом сказал: «Спасен вторично. Но надолго ли?»