Задерживаюсь у аквариума с пираньями, рыбками-людоедами с ладонь величиной. В несколько минут они способны обглодать переходящего речку быка.
Обхожу вокруг клетки с броненосцем метровой величины, одевшимся в кирасу из роговых пластин для того, чтобы сражаться с насекомыми и червями. Разглядываю жаботи — земляную черепаху с желтым панцирем и оранжевой ороговелой головой; она питается только плодами, а ее печень на столе — праздник для гурманов. Она способна много месяцев обходиться без пищи, и если ей на спину падает тяжелый ствол дерева, она ждет, пока тот не сгниет. Страшно ей только тапери-байзера, говорится в индейском предании: если это дерево со щупальцами падает на черепаху, оно вновь вживается в землю множеством отростков и навечно запирает ее в плену.
Пройдя дальше по этому музею на открытом воздухе, я погружаюсь вдруг в царство растений, будто созданных воображением художника-сюрреалиста. Гармоничная какофония красок, брошенных рукой смелого живописца, все цвета — голубой, электрик и яростный желтый, убийственный красный и блекло-оранжевый, тускло-золотой, ядовито-зеленый и бархатистый беж… жасмин, амарант резеда, а рядом — фиолетовая орхидея, орелья де бурро с коричневыми цветами, покрытыми лиловыми точками; станьопеа эбурнеа, чей цветок вянет с заходом солнца; нежно-розового тона костус пульхрифлорус; дедос ду бранко с красно-зелеными цветами в форме короны, качающейся на конце долгого стебля… и еще, и еще растения, будто явившиеся из сна параноика: арворе де велас с висящими, как свечи, плодами, фирмеза до йомене с цветами, белыми утром и розовыми вечером… Белен — витрина Амазонии.
Но также и оптовый склад. Лес, орехи, растительные масла и перец, медицинские и технические травы, прибывшие с заброшенных плантаций и из селений, разбросанных по всему зеленому аду и связанных с миром одной лишь нитью Амазонки, обменивают здесь на ткани, бутылки пива, мебель, кастрюли и дверные ручки, сделанные на юге Бразилии.
Ведь Амазония в довершение своей трагедии не унаследовала от истории даже зачаточной промышленности и, едва освоив, вывозит свои богатства в сыром виде, чтобы получить взамен по высокой цене самые примитивные кустарные изделия — удороженные к тому же стоимостью перевозок за 2, 3 и даже 4 тысячи километров — из Ресифи, Рио-де-Жанейро или Сан Паулу.
Наиболее колоритные фигуры Белена нужно искать в портовых тавернах, куда они заходят до или после прибытия из зеленого ада; не надейтесь увидеть отважного землепроходца первозданного края, чаще всего это типичный авантюрист с торчащим из кармана револьвером, кирпичным от солнца лицом, руками гориллы и решительными жестами. Он отправляется или только вернулся из заброшенного лесного уголка, где охотился за золотом или бриллиантами, либо вырубил делянку ценнейших деревьев, или ездил к индейцам скупать листья коки, из которых ловкие руки затем извлекут кокаин.
Основная масса населения города — это мелкий люд. На этом жгучем солнце в липкой атмосфере немыслимой влажности, измученный малярией, кишечными паразитами и постоянным голоданием, он едва таскает ноги, цепляясь за любую ручную работу, разгрузку, погрузку и прочие занятия; кто-то перетаскивает на голове ящики, продает на улицах апельсины и расчески. Каждый раз, выходя из отеля, я увертываюсь от трех-четырех такси, которые пулей вылетают из тени противоположного дома и несутся наперегонки ко мне.
Импортеры-экспортеры, зажиточные коммерсанты и чиновничество составляют не больше двух процентов населения. Между богатством и немыслимой бедностью нет ничего, даже намека на среднюю прослойку.
Поэтому Белен — это полдюжины небоскребов и торговых улиц, полквартала изысканных особняков и бесконечное множество прибитых к земле домиков, где ютятся существа с блестящими от недоедания глазами, а в колеблющейся тени пальм сидят старики с проваленными животами.
Бутылка пива, открытая здесь, проделала четыре тысячи километров из Рио-де-Жанейро и стоит в два раза дороже, чем там. Сахар… короче, Амазония считается чем-то вроде колонии промышленного бразильского Юга и США, монополизировавших 81 процент ее экспорта.
Что представляет из себя провинция, если столица края погрязла в такой нищете? Захожу наугад в скобяную лавку: здесь, в Белене, торгуют кандалами и стальными обручами, которые надевали прежде на щиколотку рабам, заподозренным в бегстве. Для чего они и кто ими пользуется? Ведь полиции все снаряжение поставляет правительство, кто же покупает их?..