Стражи, или, скорее всего, конвоиры расступились, приглашая меня тем самым к выходу. Оглянувшись на людей, за короткий срок ставших мне товарищами, я несмело шагнула в чернеющий проем двери. После тусклого освещения камеры, едва разбавленная светом единственного факела, тьма коридора показалась мне едва ли не кромешной. Ступая практически вслепую, я остановилась на полпути к противоположной двери, ведущей, по всей видимости, в другую темницу. Дверь «моей» камеры закрылась с противным скрипом, и тот час один из светлых двинулся влево по коридору.
— Иди, — только и сказал второй.
И я пошла, стараясь не отставать от впередиидущего конвоира, явственно ощущая за спиной другого эльфа, но, не смея обернуться. Коридор оказался довольно длинным, оканчивался же он неожиданным подъемом, скрытым от глаз в темноте, в этом месте ставшей практически чернильной. Благо, подъем был недолгим, иначе я серьезно рисковала сломать ноги, пробираясь вверх на ощупь. Послышался скрип отпираемой двери, в глаза ударил яркий свет, полностью ослепив меня на несколько мгновений.
Коридор, в который меня вывели, разительно отличался от предыдущего: во-первых стены в нем были забраны мраморными панелями то ли розового, то ли белого цвета, а во-вторых вместо потрескивающих и чадящих факелов через каждые метра полтора под потолком висел небольшой — размером с кулак — сгусток. Шары излучали белоснежный свет, которого с лихвой хватило бы, чтобы осветить приличных размеров стадион. Словно пребывая в операционной, я видела каждую мелочь вплоть до пор на собственной коже.
Пройдя еще метров с двадцать, мы свернули в проем, скрывавший в своих недрах неприметную дверь. Не замедляя хода, эльф толкнул створку, и, войдя в комнату, скрылся из виду. Несколько помедлив, я шагнула следом. Ожидала я чего угодно: от пыточной камеры, до, непосредственно, эшафота, но то, что открылось моему взору, было чем-то из рядя вон. Большое, просторное помещение более всего походило на учебный класс: три ровных ряда столов, с приставленными к ним лавками, да длинная «кафедра», стоявшая в противоположной от двери стороне. Эта комната так же была лишена окон, видимо, я все еще нахожусь под землей.
За этим столом, склонившись над какими-то листами желтоватого цвета, сидел светлый. Когда, пройдя между рядами «парт», я остановилась перед ним, он лишь указал рукой на стул, стоявший несколько в стороне. Я присела на самый краешек, совершив тем самым серьезную ошибку, так как теперь на протяжении всего разговора буду чувствовать себя неуютно, но устраиваться поудобнее я все же не рискнула, опасаясь показаться излишне самоуверенной.
Минуты проходили в томительном молчании: эльф упорно не обращал на меня внимания, все так же внимательно просматривая бумаги, и изредка откладывая очередной листок в сторону. От нечего делать я принялась разглядывать сидящего напротив светлого. Пшеничного цвета волосы блестящими волнами спускались до плеч. В ярком свете все тех же «светлячков» кожа его казалась золотистой, как бы искрящейся изнутри солнечным светом. Тонкие черты красивого лица казались нереальными, ибо такое совершенство не могло быть сотворено природой. Не скажу, что я сходила с ума при виде смазливых мужчин, но и не гналась никогда за пухлыми губками и томным взглядом, но сейчас… Я не находила себе места, боясь ослепнуть, потерять разум. Приложив немалое усилие, дабы оторвать взгляд от лица эльфа, я посмотрела на его руки, разумно посчитав их менее опасными для своего рассудка: холеные узкие ладони с тонкими пальцами, на первый взгляд — ничего особенного, но и в них, присмотревшись, я не смогла найти ни единого изъяна.
— Что же мне делать с тобой, смертная? — я подпрыгнула на месте, едва заслышав этот голос. Именно он выдернул меня из цепких лап смерти, приказав жить. Именно приказав, так как теперь я точно знала значение слов, врезавшихся в мою память навечно. «Борись, глупая смертная! Живи!» — вот что он сказал тогда. От осознания того, что передо мной сидит сам Светлый Принц, мне стало не по себе, ибо какое дело может быть далеко не последнему существу этого мира до меня?