Выбрать главу

Турки заметили приготовления на русской эскадре и начали спешно перетягивать суда якорными каната­ми ближе к берегу.

«Хотин» первым снялся с якоря. За ним, соблюдая интервалы, выстраивались кильватерной колонной де­сяток «новоманерных» кораблей.

«Пускай супостаты перетягиваются, мы развернем­ся на обратный курс, прижмем их к берегу и почнем крушить артиллерией», — размышляя, Сенявин ско­мандовал:

— Сигнал по линии: «Изготовиться к повороту по­следовательно, курс норд-ост».

Пока «Хотин» ворочал, небо в южной половине как-то сразу потемнело, заволокло тучами, то и дело набегали один за другим шквалы. Сверкнула молния, с раскатами грома упали первые капли дождя, кото­рый в считанные минуты скрыл все вокруг сплошной водяной завесой.

Мокрые паруса враз обмякли. Исполняя сигнал флагмана, корабли, теряя ход, медленно ворочали один за другим, опасаясь столкновения.

Спустя пару часов шквал и тучи унесло к северу» небо очистилось. Турецкая эскадра, видимо, не теря­ла время понапрасну. Поставив все паруса, она медленно двигалась на юг, под защиту крепостных бата­рей Керчи.

Сенявин явно огорчился упущенной возможностью схватиться с неприятелем.

— Так лелеял я испытать наши кораблики в пу­шечном бою, ан сорвалось.

Капитан Сухотин растянул губы в улыбке:

— Мы турка нынче пугнули, ваше превосходитель­ство, да так славно, что капудан-паша показал нам кор­му без единого выстрела. Сенявин поневоле рассмеялся.

— Верно сказываешь. Отныне мы без особых уси­лий оседлали пролив в море Азовское. У султана, сколь я понял, полтора десятка многопушечных линейных кораблей, супротив нашего десятка малых фрегатов. А турка-то мы изгнали, отпишу-ка я о сем графу. «По сейчас могу уверить вашу светлость, что милостью божиею на Азовском море владычествует флаг всероссий­ской императрицы, с чем и имею в.с. поздравить».

Минуло десять дней, и турецкая эскадра покинула крымские берега, взяв курс на Босфор.

Первая встреча соперников на Черном море закон­чилась бескровно, ретирадой турок, которые явно не ожидали встретить русскую морскую силу на подходах к Азовскому морю. Об этом, не без сарказма, своими размышлениями Сенявин поделился с вице-президен­том Адмиралтейств-коллегий. «Я думаю, что турки та­ких судов в Азовском море видеть не уповали; удивле­ние их тем более больше быть может, что по известнос­ти им азовской и таганрогской глубины так великим судам быть нельзя и по справедливости сказать туркам можно, что флот сей пришел к ним не с моря, а с азов­ских высоких гор, удивятся они и больше, как увидят в Черном море фрегаты, почувствуют их силу».

Корпус Щербатова в первых числах июля без осо­бых усилий занял обе крепости, Керчь и Еникале. Эс­кадра капудан-паши так и не отважилась высадить полки янычар в Крыму, для помощи крымскому хану. На следующий день эскадра Сенявина беспрепятствен­но вошла в Керченскую бухту на правах победителя, и корабли отдали якоря.

Сенявин сразу же съехал на берег и тщательно осмо­трел крепостные сооружения. Отступая, татары разру­шили все, что могли, заклепали и сбросили в ров все пушки.

Потому первой заботой адмирала стало восстанов­ление боевой мощи крепости.

— Снять с наших корабликов дюжину пушек и по­ставить их взамен турецких.

Встретившись с генералом Щербатовым, адмирал пояснил:

— Отныне у крепости иные задачи: отстоять про­ливы от нападения турок с моря. Нашим корабликам сие одним не под силу. Надобна добрая подмога крепо­стной артиллерии. Пушки мне надобны дальнобойные. Щербатов развел руками.

— У меня, Алексей Наумыч, таковых пушек нет. Токмо легкие, полевые.

Сенявин огорченно хмыкнул.

— В таком разе немедля отпишу фельдмаршалу Долгорукому о нашей нужде.

Командующий второй армией Долгорукий без про­волочек прислал семь тяжелых орудий. Сенявин сам выбрал место для установки новой батареи, а инженер, полковник Елгозин, оборудовал для нее добротную площадку. Керченская бухта стала важным местом ба­зирования флотилии. Сенявин направил в Таганрог все транспорта и корабли для перевозки всех припасов. Пе­ред флотилией, после свободного выхода в Черное мо­ре, открывались новые направления для операций на море.

— Акромя охраны пролива Керченского, ныне флотилия наша в ответе и у южного побережья крым­ского и Тамани. Подле Цемесса, я проведал, у турок пристанище в Казылташе. Аккурат в том месте Кубан­ское устье, — обговаривал вице-адмирал Сенявин с ка­питанами предстоящую кампанию. — Для тех целей потребны нам и новые кораблики. Нынче запрошу о том нашу Адмиралтейств-коллегию.

В Петербурге с пониманием отнеслись к доводам флагмана Азовской флотилии, и вскоре последовал указ. «Для усиления находящейся ныне в Крымском полуострове флотилии под командою вице-адмирала Сенявина и утверждения тем на Черном море нашей власти заблагорассудили мы повелеть, что там два ли­нейных корабля построены были».

Прочитав указ, Сенявин усмехнулся:

— Гладко было на бумаге, где сии кораблики ли­нейные сооружать? Верфей-то на море Азовском до сих пор нет?

Решено было по-прежнему строить новые корабли на Дону, вместо линкоров два 58-пушечных фрегата. Кроме того, Сенявин задумал переоборудовать «ново­манерные» корабли, приспособив, насколько возмож­но, для плавания в Черном море.

С выходом в Черное море прибавилось забот у ко­мандиров кораблей. А между тем малярия не оставля­ла в покое экипажи и флагмана.

Хворали матросы и солдаты, лихоманка не щадила и офицеров. Весной уволился в отставку «за болезнею» бывший командир и сослуживец Федора Ушакова, ка­питан-лейтенант Иван Апраксин. Не повезло и послед­нему начальнику Федора, командиру фрегата, капи­тан-лейтенанту Иосифу Кузьмищеву. Почти месяц ли­хорадка трепала, пришлось отлеживаться на койке. Кораблем управлял лейтенант Федор Ушаков. Флаг­ман эскадры, капитан 1-го ранга Сухотин, не раз ста­вил его, молодого офицера, в пример более опытным Командирам. Вице-президент Адмиралтейств-коллегии граф Чернышев, зная о недомоганиях Сенявина, Подбадривал флагмана Азовской флотилии.

«Я приватно, ваше превосходительство, имею честь сообщить, чтоб приложить всевозможное старание к скорейшей постройке оных, — напоминал граф Чер­нышев о заложенных на Донских верфях двух новых фрегатах, — и уверен, что ваше превосходительство ревностным своим распоряжением совершенно в том успеть соизволите…»

Выход русской эскадры в Черное море совпал с ус­пешными действиями армии на суше. Еще в прошлую кампанию, наряду с разгромом турецкого флота при Чесме, русская армия под командованием генерала Ру­мянцева наголову разбила 150-тысячную армию султа­на при Ларге и Кагуле.

В нынешнюю кампанию, 1771 года, войска второй армии успешно атаковали полчища крымских татар хана Селим-Гирея, прорвали укрепления у Перекопа и ворвались на крымские просторы. Одна за другой сдались крепости — Ак-Мечеть, Гезлев-Евпатория, и наконец после штурма капитулировала столица хан­ства Бахчисарай.

Стремясь не допустить высадки турецкого десанта на побережье, генерал Долгорукий направил войска на занятие приморских крепостей.

В летние месяцы русские полки овладели Балакла­вой, Ялтой, Судаком, преодолевая незначительное со­противление разрозненных татарских отрядов. На под­ступах к крепости Кафа — Феодосия войска Долгору­кова встретили отчаянное сопротивление турецких янычар. Кафа был последним опорным пунктом султа­на на крымском побережье. После ожесточенных боев турки бежали, и Кафа перешла в руки русской армии. Одна из удобнейших бухт на южном побережье сразу стала местом базирования кораблей Азовской флоти­лии. Но после овладения приморскими крепостями на моряков возложили и оборону со стороны моря этих портов.

Как-то в разгар кампании Сенявин вызвал Сухотина:

— От генерала Долгорукова пришла депеша: у Ял­ты объявился турецкий отряд парусных кораблей. Возьми четыре корабля и крейсируй вдоль берега от Кафы до Балаклавы. Не ровен час, турки десант за­мыслят.