За столом Ушаков оказался против цесаревича. Тот смачно чавкал, уплетая горячие щи, и все пытал Сухотина:
— Не многовато ли матросов на эскадре? Сухотин слегка поперхнулся:
— Некомплект, ваше высочество, более семисот человек…
Павел, продолжая есть, удивленно поднял брови.
— Из оных почти все в госпиталях, двадцать восемь, — Сухотин перекрестился, — померли. Надобно ить нам подмогу прислать, а женкам их да деткам ихним всепомоществование определить.
Павла всегда раздражали просьбы у казны.
— Почему наши корабли не так стройны и красивы, как иностранные? — переведя разговор, спросил у Ушакова.
Ушаков подумал, чуть пожал плечами.
— Корабелы наши, ваше высочество, смекалисты и умельцы добрые. Однако все хитрости и пропорции корабельного строения своим умом доходят. Учить их надобно. Математике, физике…
— Ха, молодец Ушаков, — оживился цесаревич. — Ты, как и я, мыслишь. Вас, офицеров, в корпусе обучали, а до мастеров корабельных готовить — заботы не доходят. — Он вдруг замолчал. Через минуту-другую сказал: — Приеду в Петербург, возьму в оборот
Адмиралтейств-коллегию, буду у матушки денег просить. Сподобить надо училища архитекторов корабельных,
— Достойно внимания вашего высочества, — степенно склонил голову Ушаков, — державе нашей флот потребен великий, а корабли добротные не токмо парадов для…
В беседу вдруг вмешалась Мария Федоровна. Кокетливо глядя на Ушакова, улыбаясь, переменила тему разговора:
— Как же вы, моряки, так долго без семейной жизни оборачиваетесь?
— А так вот, ваше высочество, по привычке. У моряка дом — его корабль, — тихо, чуть покраснев, ответил Ушаков, а Сухотин добавил:
— А на бережку-то — матрос в гостях, — он кивнул головой в сторону набережной, где толпилось много народа, в большинстве своем мелькали нарядные платья итальянок, — и плох служитель, который по нерасторопности свое упустит…
Сидевшие за столом расхохотались…
Павел со свитой вскоре сошел с корабля и отправился вояжировать дальше — в Париж, Бельгию, Германию…
Эскадра Сухотина, закончив свои дела, через два месяца вернулась в Кронштадт. С тех пор Ушаков ни разу не встречался с Павлом. Но тот, видимо, став императором, не забыл памятной встречи и знал, кому можно доверять важную кампанию…
Первым отдал якорь на внешнем рейде родной гавани флагман эскадры «Пантелеймон». Следовавший за ним в кильватер, второй мателот, «Виктор», сперва вышел на ветер, прежде чем стать на якорь. Как положено эскадра Сухотина салютовала Кронштадту. На следующий день, 3 июля, на Кронштадтский рейд наведалась Екатерина II. Императорскую яхту «Екатерина» приветствовал «пушечный салют со всех крепостей и судов». Прибывшую эскадру Екатерина повелела разоружить и привести в порядок после дальнего похода.
Отдохнув, экипажи принялись ремонтировать, латать обшивку, менять полусгнивший местами рангоут и такелаж, менять паруса и производить другие, всего не перечтешь, первоочередные корабельные работы.
В Адмиралтейств-коллегий обрадовались появлению эскадры. Только что со стапелей Адмиралтейской верфи сошли на воду и спешно достраивались два необыкновенных фрегата, «Проворный» и «Святой Марк». Таких в русском флоте еще не было. Вековечный, беспощадный враг, черви, изъедали подводную часть, деревянную поверхность судна, особенно в теплых морях, превращая иногда дерево в труху. По примеру европейских судостроителей, два новых фрегата имели отличие, у них днища обшили белым металлом и медными листами.
Прежде чем строить подобные суда, следовало выявить их мореходные и боевые качества, новизну оснащения. Постройка каждого такого судна обходилась казне в несколько десятков тысяч рублей. Определить же истинное качество судна мог далеко не каждый, даже опытный капитан.
Из всей плеяды командиров в Кронштадте выбор пал на капитана 2-го ранга Ушакова. «Для сей пробы, — гласил указ Адмиралтейств-коллегий, — дабы оную производить надежнее и с большею точностью, командировать на фрегат «Проворный», флота капитана 2-го ранга Федора Ушакова».
Без малого три месяца сновал «Проворный» между Кронштадтским рейдом и Ревельской гаванью. Становился на якорь лишь тогда, когда кончалась провизия или надо было налиться водой. Плавал Ушаков по всему морю: искал непогоду, штормы, шквалы, крепкий ветер, крутую волну. Фрегат надлежало проверить на стойкость в самых суровых условиях коварной морской стихии. Поставленную перед ним задачу Ушаков исполнил с лихвой, о чем подробно рапортовал Адмиралтейств-коллегий. «О мореходных качествах фрегата «Проворный»… во время вояжа примечено: фрегат имеет лучший ход, находясь в грузу: ахтерштевень… форштевень… дифференту на корму… средние пушечные порты были от воды… мачты имели наклонность на корму: грот… фок… бизань… стеньги прямо на них, ванты и форду-ны в тугости. При оном во все умеренные и противные ветры без волнения довольно невалок, а во время волнения имеет великую качку с боку на бок. Примечается ж что во оном фрегате груза нужно иметь несколько больше, также для укрепления стеньгов, сверх положенных — бакштоки. Для лучшего ж ходу на фордевинд и при всех способных ветрах нужно иметь брамсели и лиселя. Течи подводной, частью во всю кампанию не имел, кроме, как на одну четверть, а в крепкие ветры в половину дюйма в сутки». Из рапорта следовало, что «Проворный» полностью оправдывал свое название в схватках с морем…
Наступила осень, Ушаков ожидал назначения в Петербургской корабельной команде. Как-то встретился со своим бывшим начальником, Козляниновым. Разговорились о службе, а Козлянинов вдруг вспомнил о чем-то, растянул губы в улыбке:
— Читываешь «Ведомости»?
— Давненько не держал в руках. То в море, а последний месяц отчет сочинял о «Проворном» и «Марке» адмиралтейцам. Они за бумагу держатся, будто за якорь. Фрегаты сии будут, видимо, в серию пускать, а перед казной все расписать потребно. А в чем дело?
— Хм, — кашлянул, ухмыляясь, Козлянинов, — помнишь ту кралю, что в Кале к тебе на «Святой Павел» захаживала?
— Как не помнить аглицкую вертихвостку, — пожимая плечами, с полным безразличием ответил Федор, — оная дюкеса, сколь помню, по петербургским салонам шастала.
— Вот-вот, — подхватил Козлянинов. — Так оная этим летом сызнова в Петербург наведалась, не слыхивал?
Взглянув на бывшего сослуживца, Козлянинов лукаво усмехнулся, зная наперед, что Ушаков наверняка об этой истории не слышал ровным счетом ничего. За два года совместной службы на Средиземном море Тимофей Гаврилович успел и присмотреться, и прознать суть характера своего подопечного, неординарного по складу и нраву офицера. Во время перехода из Кронштадта в Ливорно, за два первых месяца плавания на «Северном Орле», в шторм ли, при миновании опасных мест, доверял ему корабль, надеясь, что все будет в порядке. Отличали его превосходная морская выучка, глубокое знание дела, несмотря на кажущуюся неторопливость, решимость, мгновенная реакция в непредвиденных случаях, часто происходящих на море. В обращении с низшими служителями, матросами, был строг до крайности, но без обычного для большинства офицеров мордобоя. Никогда не поступался совестью, слыл бессребреником, жил скромно, но не скупо. Из среды офицеров выделялся некоторой замкнутостью и одной странностью. На стоянках на рейде или у причала редко сходил на берег, разве чтобы прогуляться, в тавернах хмельного в рот не брал, а злачные места обходил стороной. Завидев гулящих девиц, переходил на другую сторону улицы, а иногда и попросту шарахался в сторону. За глаза офицеры-сослуживцы называли его «схимником»… Еще присуще было ему довольно редкое среди флотских офицеров пристрастие к музыке. Будучи на берегу, задерживался возле каждого уличного музыканта, бросал обязательно ему монеты. Заслышав звуки неприхотливого оркестра, направлялся туда и мог час-другой простоять возле него, наслаждаясь даже незамысловатой музыкой. Частенько в погожие воскресные дни из распахнутого настежь оконца его каюты доносились мелодичные звуки флейты. В эти моменты обычно смолкали балагуры на баке у фитиля. Видимо, звучавшие неприхотливые мотивы как-то завораживали на время души матросов, невольно забывались служебные невзгоды, притуплялись земные страсти, а быть может, и вспоминалась родимая сторонка… Наверное, и сам Ушаков в это время испытывал усладу, забываясь и отвлекаясь от суровых будней морской жизни…