Гуссейн начал нервничать, покрикивать на капитана флагмана «Капудание». Русские ядра падали и пробивали палубу, а турецкие залпы перелетали через русские корабли.
— На море большая зыбь, — оправдывался капитан, — канонирам трудно прицеливаться.
— Почему же гяурам зыбь не помеха?! — закричал капудан-паша.
Сеит-бей сообразил быстрей флагмана. Он приказал взять авангард гяуров в тиски, атаковать с двух сторон. С каждым мгновением авангарду русской эскадры приходилось все трудней, на него обрушился огонь втрое превосходящего по силам неприятеля.
Ушаков не медлил, Голенкину нужна подмога. Данилов, руководивший артиллерией «Рождества Христова», не отходил от Ушакова и сразу же кинулся бегом исполнять очередной приказ.
— Поднять сигналы!
— Фрегатам выйти из строя! Быть в резерве!
— Линии баталии сомкнуть строй!
Как только фрегаты покинули линию и сгруппировались, последовал новый приказ флагмана:
— Фрегатам спешить на помощь авангарду!
Сражение приобретало всеобщий характер, каждую минуту в схватку вступали новые корабли и фрегаты. Постепенно вырисовывалось преимущество тактики русского флагмана, а выучка русских экипажей брала верх. Теперь головные корабли турок попали под двойной огонь.
«Авангард нашего флота усиливающееся нападение неприятеля выдерживал с отличной храбростью и жестокостью огня приводил его в замешательство и расстройку, — живописал происходящие события Данилов, — так что оный пальбу свою уменьшил; капитан-паша, беспрестанно усиливая атаку свою, подкреплял прибавлением кораблей и многими разными судами с большими орудиями; к отвращению сего по учиненным от меня сигналам фрегаты отделились от линии и составили под ветром против авангардии корпус резерва, а корабли сомкнули плотно свою дистанцию, и я с кордебаталиею, прибавя парусов, спешил подойти против усилившегося неприятеля».
Фрегаты резерва подоспели вовремя. Корабли авангарда испытали на себе град каменных ядер пристрелявшихся турецких канониров, они палили из дальнобойных орудий большого калибра. На русских же кораблях пока бездействовала треть пушек малого калибра, ближнего, картечного боя. И все же маневр фрегатов привел турецкого младшего флагмана, Сеит-бея, в растерянность. Его авангард, стремившийся взять в клещи передовой отряд Голенкина, сам оказался между двух сокрушительных огней, авангарда Голенкина и подоспевших фрегатов. На палубах турецких кораблей полыхали языки пламени, полетели обломки перебитых рей и мачт. Вступала в действие артиллерия кордебаталии, флагмана «Рождество Христово» и его соседа «Преображение Господне». И в эти минуты на помощь севастопольцам, как нельзя кстати, на исходе третьего часа сражения, поспешила неожиданно матушка-природа. Ветер стал заходить к норду, Ушаков не скрывал своей радости: «Ну, Гассан-паша, теперь держись! Наша картечь тебя доконает!»
— Сигнал по эскадре! «Взять круче бейдевинд!» Бить картечью!
«В исходе 3 часа ветр вдруг переменился и сделался от ННО, что и подало нам случай приблизиться к оному на такую дистанцию, что картечь из малых пушек могла быть действительна. Неприятель, заметя перемену сего положения, начал прямо против моего корабля и передового передо мною ж корабля «Преображение» всею густою колонною поворачивать через оверштаг, а другие, поворачивая ж по ветру, спустились к нам еще ближе; следующий передо мною корабль «Преображение» и находящийся под моим флагом корабль «Рождество Христово» произвели на всех их столь жестокий огонь, что оным причинили великий вред на многих кораблях и самого капитан-пашинского, из оных весьма поврежденных два корабля в реях и стеньгах, и один из них в руле со сбитою бизань-мачтою, упали на нашу линию и шли так близко, что опасался я сцепления с некоторыми из наших задними кораблями; вице-адмиральский корабль также весьма поврежденный, паруса фор-марсель и крюйсель упали на низ и были без действия, который к тому ж, упав под ветер, прошел всю нашу линию весьма близко, а чрез то оной и помянутые два корабля остались поврежденны до крайности; с некоторых кораблей флаги сбиты долой, из которых послан с корабля «Георгий» шлюпками, один взят и привезен на корабль; капитан-паша, защищая поврежденные и упадшие свои корабли, со всеми прочими и многими разными судами спустился под ветер и проходил контр-галсом параллельно линию нашу весьма близко, чрез что потерпел со всеми ими также немалый вред; великое повреждение его кораблей и множество побитого экипажа очевидно было весьма заметно, при оном же сражении один кирлан-гич подбит и с людьми потоплен».
Несмотря на жестокую пальбу с обеих сторон, с ближайших кораблей русские моряки спустили шлюпки, чтобы подобрать турок с потопленной большой кирлан-гичи. Они беспомощно барахтались в воде и взывали о помощи. С турецких кораблей по русским морякам открыли бешеную стрельбу картечью…
Гуссейн-паша и его два младших флагмана, по всей вероятности, начали понимать, что инициатива сражения переходит в руки русского флагмана. Ожесточенно отстреливаясь, неся большие потери в людях, потому что на кораблях находился большой десант войск, расположившийся на верхней палубе, турецкая эскадра, склоняясь под ветер, показывала корму.
Ушаков сразу заметил перемену в маневрах турецкой эскадры и подозвал командира «Рождества Христова», капитана 1-го ранга Матвея Ельчанинова.
— Турки начинают выходить из боя. Ворочайте чрез фордевинд, будем гнать неприятеля. Занимайте место в голове.
Приказал стоявшему рядом Данилову:
— Сигналы по эскадре!
— Авангардии поворот, все вдруг оверштаг!
— Выхожу в голову!
— Всем кораблям, не соблюдая мест, по способности, выйти в кильватер!
— Гнать неприятеля!
Передавая приказы флагмана сигнальщикам, Данилов соображал: «Такого прежде не бывало! Лихо распоряжается Федор Федорович! Не соблюдая диспозиции, всей эскадрой наикратчайшим маневром преследовать противника». А потом вдруг вспомнил Данилов последнее наставление Ушакова перед походом: «Нет надобности на всякие случаи делать подробные объяснения, господа командующие сами собой обозревать могут, что кому делать и исполнять должно…»
Передав сигналы флагмана и получив подтверждение со всех кораблей, что приказ принят к исполнению, Данилов продумывал, как происшедшее отобразить покороче и внятнее в журнале.
«…Подо всеми парусами спущался на неприятеля, сноравливая только то, чтоб не потерять ветра, чрез что линия на правый галс при том же ветре… устроилась скоро на ветре у неприятеля, который, приходя от того в замешательство, принужден устраивать линию свою под ветром, спеша бегством взять перед против нашего флота, и, прибавляя парусов, растягивал оную против нашей линии, закрывая многими судами, вспомосоществующими всеми возможностями своим поврежденным. Сколь я ни старался, с ветра подавшись вперед, против неприятельской линии со всею силой ударить на неприятеля, но легкость их кораблей спомощество-вала им взять против нашей линии перед. Неприятель многократно покушался бежать под ветр, и как скоро замечал, что и я с флотом, делая сигналы о погоне, спу-щался с поспешностью на него, тогда он приводил паки корабли свои бейдевинт и чрез то оставался флот их большей частью впереди и, заметно провождая он время, ожидал темноты ночи. В исходе 8 часа наступившая ночная темнота начала закрывать флот неприятельский, и в 9 часу оной в темноте закрыло на W, что и спасло его с поврежденными кораблями от наших предприятий и совершенной гибели, хотя и не было уже видно флота неприятельского, который шел, не зажигая огней нигде на кораблях. Однако я, желая продолжать погоню, почитая, что он ночью пойдет тем же курсом, не убавляя парусов со всем флотом, шел тем же курсом, спускаясь несколько под ветр, дабы от него не отделиться, и уповал при рассвете дня или и ночью, ежели пройдет бывшая тогда мрачность и луна окажет свой свет, при оном паки его увидеть и продолжать погоню. А дабы флот, мне вверенный, держался соединенно и следовал за мною, на оном на всех судах зажжены были огни. О всю ночь шел таким образом подо всеми парусами.