— По-моему, так будет лучше для вас обеих, — добавила Сильвия.
Обе женщины знали, что имеет в виду Сильвия. Это означало переход контрактов Мелиссы к другим моделям «Франклин моделз» либо потерю комиссионных в пользу другого агентства, которое будет только счастливо исполнить пожелания Сильвии Хэррингтон.
— Я знала, что вы поймете, — проворковала в телефон редактор.
Затем она положила трубку и повернулась к прекрасному виду на Нью-Йорк. Она снова выиграла.
Элеонора Франклин некоторое время держала трубку в руке, забыв вернуть ее на место. Что же такого натворила Мелисса, что вынудила свою благодетельницу расправиться с ней?
— Я думала, что Мелисса осознает положение дел, — пробормотала она себе под нос. — Как она могла так проколоться?
У себя в кабинете Сильвия вызвала по переговорному устройству личного секретаря.
— Соедини со Спенсом, — рявкнула она.
Через несколько минут секретарша подключилась сама:
— Он на пятой линии, мисс Хэррингтон.
Сильвия не сразу взяла трубку. Всего несколько человек могли рано утром в понедельник продержать у молчащего телефона высокомерного и своенравного Спенса, и одним из них была Сильвия Хэррингтон.
Наконец она сняла трубку:
— Спенс!
— Сильвия. — От Спенса просто исходило тепло. — Мне бы следовало разозлиться. Разъяриться на тебя. Ты не пришла на мой утренний показ. Я был в отчаянии.
— Переживешь.
— Как это гадко с твоей стороны!
Спенс несколько переигрывал, и это не ускользнуло от внимания Сильвии.
— От «Высокой моды» никого не было, — продолжал модельер. — Ни одного человека. Ты меня возненавидела?
— Я видела коллекцию на прошлой неделе, — напомнила ему Сильвия. — С прошлым покончено? Что тебе нужно? — Она быстро уставала от пустой болтовни. — Кажется, ты мне звонил, Зип?
Только несколько человек, знавшие его до того как он стал достаточно знаменитым, чтобы оставить только одно имя — тогда, когда он был Норманом Спенсом Фрайбергом, нервным ребенком с юношескими прыщами, бравшим уроки в Нью-Йоркской школе дизайна, — называли Спенса давним прозвищем.
— Ну так ты придешь? — спросил он.
— Куда? — Сильвия начала раздражаться.
— На мой прием в честь Миранды в «Шестерках», — терпеливо объяснил Спенс.
— Ты говоришь о жене вице-президента? Об этой свиноматке.
— Миранда не настолько плоха, — осторожно произнес Спенс. — Она бывает довольно забавна, когда не напивается. И гости будут не совсем обычные. Она пригласила целую кучу типов из Вашингтона.
— Звучит убийственно.
— Ты непременно должна прийти. — Спенс старался звучать как можно убедительнее.
— В пятницу вечером?
— После ее выступления в Линкольновском центре. Ты можешь себе представить? Она читает «Ромео и Джульетту». Ей бы читать «Моби Дика».
— Кто-нибудь может загарпунить ее. — Сильвия наслаждалась собой.
— Не тот Моби Дик. Я имел в виду ее сексуальную жизнь с вице-президентом. Я слышал, что эта старая греховодница убивает его.
Сильвию забавляло злословие Спенса. Она не улыбалась. Она никогда не улыбалась. Но это ее определенно забавляло.
— Ты должна прийти, — повторил Спенс. — Я сделал для Миранды маленький наряд, замотав ее в несколько квадратных миль тафты. Она похожа на смесь Ширли Темпл и Хинденберга.
— Уверена, это одна из лучших твоих работ.
— Я чувствую себя вторым Кристо. По-моему, это тот художник, который завернул Питтсбург в туалетную бумагу или что-то в этом роде?
Сильвия забарабанила ногтями по столу.
— Кристо — художник, милый мальчик, а это значит, что между вами двумя нет абсолютно ничего общего.
— О, хорошо, ты меня оскорбляешь. Это значит, что ты меня действительно любишь и придешь на мой прием. — Спенс чувствовал истинное облегчение, когда становился объектом оскорблений.
— А вице-президент там будет? — Сильвия прикидывала, кто из прессы будет на приеме.
— Обещаю, что, если он может ходить, он там будет.
— Ладно.
— Великолепно. А сейчас мне надо идти. Прислать за тобой машину? — Спенс сделал этот жест, хотя и знал, что он скорее всего будет отвергнут, чтобы набрать еще несколько очков.
— Нет, я приеду на своей на тот случай, если понадобится уйти пораньше. Ненавижу разговоры о политике. У меня никогда не бывает желания слушать о трудных временах и застое в экономике.
— Как скажешь, милая.
— Пока, Зип. — Щелчок.
На другом конце Спенс держал трубку, в которой слышались гудки отбоя. «Ну и ладно, — сказал он себе, — по крайней мере старая кошелка придет со своими фотографами. Немного достойной рекламы для Миранды и немного большой рекламы для меня».