В гардеробе были установлены вращающиеся кронштейны, как в магазинах одежды. На одном из них висели деловые костюмы с подходящими блузками, тут же висел пакет с туфлями, и на том же крючке, что и туфли, висела сумочка с украшениями. Раз составив ансамбль, Сильвия никогда его не меняла. Туфли надевались всегда с одной и той же юбкой, костюмом или платьем. Так же была подобрана и вечерняя одежда. Только одежда. Сильвия почти не носила вечером драгоценности, потому что Тиффани и Картье редко дарили дорогие украшения даже таким, как Сильвия Хэррингтон. А поскольку брать драгоценности напрокат она считала для себя неприемлемым, а покупать что-либо отказывалась, решено было сделать отсутствие украшений своего рода шиком.
Вешалки ждали. Утренний сеанс живописи был почти закончен. Если бы Эсте Лаудер пришлось создавать версию потолка Сикстинской капеллы в макияже — потолка, который до Микеланджело был самым уродливым в мире, — это была бы Сильвия Хэррингтон во плоти.
— Неплохо.
Она все еще проверяла, нормально ли звучит ее голос, не добавляя в него нотки профессионального критицизма. Оглядела себя в паре боковых зеркал, убеждаясь, что не оставила без внимания ни одного кусочка серой кожи. Нет, все в порядке. Всего через несколько минут первый из многих вежливых субъектов солжет, сказав: «Вы сегодня очень хорошо выглядите, мисс Хэррингтон». Настоящие дураки выпалят: «Вы прекрасно выглядите», или «великолепно», или, если это ее парикмахер, «потрясающе». Несколько человек попытаются придать своим словам оттенок личного участия, все равно нанеся начальнице удар своими словами: «Какой чудесный костюм! Я обожаю ваш вкус».
Она уже давно привыкла к ежедневным комплиментам, но по-прежнему классифицировала людей в зависимости от сказанного ими. Хвалившие ее одежду были «этичными». Хвалившие ее внешний вид — «дураками». Она в равной мере ценила тех и других.
Одевание шло быстрее, чем нанесение макияжа. Роскошь ее дорогих и единственных в своем роде ансамблей давала то же чувство безопасности, что и атласные простыни. Она могла заслониться от мира слоями дорогостоящих тканей. Были такие, которые говорили, что многослойная одежда была придумана как убежище для тела Сильвии Хэррингтон. Кладбище от Сен-Лорана.
Четырьмя широкими шагами она пересекла гостиную. Вверх по двум ступенькам, что вели в маленький, но претенциозный холл, отделанный черным и белым мрамором, — Беверли Боксард всегда высмеивала «большие дамские холлы», — и наконец она на кухне. Меньше чем через две минуты ароматный кофе из кофеварки заполнил кружку, которая была частью старинного лакированного фарфорового сервиза в красно-золотых тонах, подарка французского правительства за осуществление торговой миссии в шестидесятых годах. Она выпила кофе и посмотрела на мерцающий огонек телефона, висевшего на стене.
Нажав на свободную кнопку, Сильвия набрала другой номер, который светился уже давно.
Гудок.
— Один, — начала она считать.
Гудок.
— Два.
Гудок.
— Три.
Гудок.
— Приемная мисс Хэррингтон.
— Вы, вероятно, очень заняты сегодня.
Сильвия требовала от коммутаторной службы такого же прилежания, как и от собственного персонала.
— О, мисс Хэррингтон, извините. Очень насыщенное утро, и один из детей заболел. Простите, пожалуйста…
— Сообщения для меня, — перебила Сильвия.
— Мелисса Фентон позвонила и сказала, что ее срочно вызвали из города по личным обстоятельствам и она не сможет быть на съемках во вторник. Она не оставила номера.
Сильвия почувствовала, как у нее свело желудок. «Эта сучка скорее всего не очухалась после уик-энда, — подумала она. — Или — затрахалась до полусмерти». В отношении Мелиссы Фентон пора что-то предпринять.
— Вы слушаете, мисс Хэррингтон?
— Продолжайте, — бросила Сильвия.
— Мистер Спенс просил напомнить вам о своем показе сегодня утром и о вечеринке в «Шестерках». Он хотел, чтобы вы подтвердили, что придете.
«С чего это Спенс устраивает показ? Я уже видела его коллекцию. Нет, на показ я не пойду. «Шестерки»! Это место недалеко ушло от бара для геев, но ради Спенса я, пожалуй, смогу прийти на его маленькую вечеринку. На вечеринки Спенса всегда приходят нужные люди».
— Мисс Колдуэлл хотела напомнить, что сегодня на десять утра назначен редакционный совет по июньскому выпуску.
«Джейн всегда такая аккуратная. Всегда такая тактичная. Она знает, что я никогда не отвечаю по утрам, но все равно оставляет сообщение. Маленькая мисс Совершенство нашего офиса».