— Да… порядок, — согласился Баркли.
Мужчины подошли к «мерседесу». Черные кожаные сиденья автомобиля раскалились на солнце.
— Нравится? — спросил Баркли.
— Машина для стариков. — Том сказал это не подумав. Он видел, что Ричард старался, выбирая автомобиль.
— И какой же автомобиль ты хочешь? — едко спросил Баркли.
— Может быть, джип, — быстро нашелся Том, чтобы успокоить Баркли. — Да… что-нибудь такое, чтобы мы могли вместе уехать на дальний тихий пляж и остаться по-настоящему одни.
— Можно взять и джип, — с энтузиазмом предложил Ричард.
— Да нет… все нормально. Прекрасно. Мне нравится этот автомобиль. Это самый лучший в мире автомобиль. — Том обнял Баркли за плечи мускулистой загорелой рукой. — Собираешься прокатить меня, приятель?
Красивый Том Эндрюс был единственным добром, которое за все время Сильвия Хэррингтон сделала Ричарду Баркли. Он и думать не хотел о том, что было бы, не найми она Тома для съемок в «Высокой моде», благодаря которым они все время оставались одни. Ричард очень нервничал из-за Тома. Его сразу же потянуло к нему — Сильвия на это и рассчитывала, — но он никогда не думал, что из этого что-нибудь получится. Обычно такого не случалось. Том Эндрюс был его первым романом, но и его не возникло бы, не живи они во время съемок для специального марокканского выпуска в гостинице, где двух мужчин вынужденно поселили в одном номере. Том, который был гораздо опытнее Баркли, в первую же ночь забрался в постель к Ричарду. Тот не мог в это поверить. Том Эндрюс — воплощение настоящего американского парня, каким всегда хотел быть Ричард Баркли, — захотел Ричарда Баркли. Чего он не знал, так это того, что Сильвия сказала Тому. А она сказала, что причиной его многочисленных съемок для «Высокой моды», благодаря которым успешно развивается его карьера, отчасти является симпатия к нему Ричарда Баркли.
— Надеюсь, ты понимаешь, — подчеркнула она.
Том, конечно, все понял.
Но Том не сожалел о связи с Баркли. Ему понравился этот человек. Понравился даже больше, чем он в том себе признавался. Он и сам мог завязать отношения с Баркли, но хорошо, что все устроила старая карга. Ему больше нравилось думать, что он делает это ради своей карьеры, а не потому, что действительно полюбил Ричарда Баркли.
Розовый дом на Ки-Бискейне произвел на Тома впечатление.
— И мы здесь совсем одни? — крикнул он, войдя в отделанный белым мрамором холл. Его низкий голос отозвался эхом, и этот звук понравился Тому.
— Я оставил только одного человека, чтобы он нам готовил, — сказал Ричард. — А остальных отпустил на неделю.
— И где он сейчас?
— Где-то в доме. — Баркли смущенно усмехнулся.
Том Эндрюс улыбнулся. Он понял намек и, стянув с себя футболку, бросил ее на перила.
— Ну как, нравится тебе что-нибудь из того, что ты видишь? — сказал он с приглашающей интонацией.
Ричард видел многое, что ему нравилось… очень нравилось.
Молодой человек подошел к своему любовнику и положил сильные руки ему на плечи. Потом наклонился и поцеловал его.
— Ты ведь знаешь, что по-своему я очень хорошо к тебе отношусь.
— Знаю. — Баркли стало трудно говорить.
— Идем наверх, приятель.
Том поднимался по лестнице, а Ричард Баркли смотрел на его мускулистую загорелую спину. Тело Тома было совершенным, как у дикого животного. Баркли это нравилось, потому что он знал: невзирая ни на какие занятия, он никогда не будет… никогда не сможет стать таким же.
У двери в спальню Баркли схватил Тома за плечо и развернул к себе. Мужчины посмотрели друг на друга. Потом Баркли крепко схватил Тома за руки и медленно заставил его войти в комнату.
Когда Ричард Баркли, мягкий, кто-то даже сказал бы слабый человек, занимался любовью с Томом Эндрюсом, он становился сильным. Он просто насиловал этого юношу, который спокойно мог переломить своего немолодого любовника пополам. Ричард толкнул Тома на кровать и спустил ему джинсы ниже колен.
— Дай я хотя бы сниму туфли… — начал было Том.
— Заткнись!
Баркли накрыл рот Тома ладонью и проник своей восставшей плотью ему в задний проход. При каждом движении Баркли Том издавал быстрый короткий вздох.
Любовная сцена происходила практически в полной тишине, за исключением возгласов Тома от причиняемой ему боли.
Да… боли!
В голове Баркли сменялись одна за другой картинки из его жизни в старших классах, когда над ним смеялись, потому что у него было недостаточно способностей для занятий спортом. Его обидчики были похожи на Тома. Из-за них он чувствовал себя таким ничтожным. Но теперь он уже не ничтожество. Теперь он контролирует ситуацию.