Я рассчитывал, что среди албазинцев я найду переводчика для своего путешествия, так как на пути от Калгана убедился, что Цоктоев, который при найме уверял, что знает и по-китайски, обманул меня: он знал только несколько самых простых слов, как «вода», «чай», «лошадь», «еда» и т. д. Но миссионеры не заботились о сохранении русского языка у албазинцев, и среди них не нашлось никого, кто мог бы сопутствовать мне; по-русски понимали и немного говорили только псаломщик и несколько человек прислуги в миссии, которых она, конечно, отпустить не хотела.
В один из праздничных дней мне захотелось побывать на городских стенах столицы и взглянуть на ее улицы сверху. Второй секретарь посольства согласился быть моим проводником. Пекин состоял из двух главных частей (см. рис. на стр. 58): южной – китайской и северной – маньчжурской; внутри маньчжурского города выделен еще императорский город (И), а в нем – запретный город.
Китайский город населяют китайцы. Здесь сосредоточена главная торговля. В южной части города расположены храмы Неба и Земледелия и вблизи них запущенные пруды; в город ведут через стены 7 ворот с разными названиями. Маньчжурский город был населен маньчжурским войском и придворными, содержал арсенал, склады риса, казармы; в его южной части большой квартал был отведен иностранным посольствам. В императорском городе западная половина почти вся занята парком и прудами богдыхана, возле западной стены находится новый католический храм Бейтан и развалины старого, а также дворец императрицы-матери; внутри восточной половины – запретный город, с дворцами богдыхана. Он окружен особой стеной с воротами, как и императорский. Маньчжурский город имеет 6 ворот, и, кроме того, трое ворот ведут через стену, отделяющую его от китайского города.
На эту стену, проходящую вблизи посольского квартала, мы и поднялись по откосу; стена имеет 9 м вышины и более 6 м ширины вверху. Она устлана большими плитами, но в щелях между ними везде растет трава и даже кусты; кое-где на ней построены домики для караульных, и при них имеются дворики, цветники и даже мелкие домашние животные. Надежды на красивый вид совершенно не оправдались – повсюду видны были черепичные крыши одноэтажных домов, большие улицы, переполненные толпой, повозками; сады с оголенными деревьями, узкие переулки… и только на юге – две высокие пагоды, впрочем плохо различимые из-за пыльного воздуха. Приблизившись к запретному городу, можно было рассмотреть желтые, зеленые и синие крыши дворцов, также одноэтажных, несколько пустынных площадок, заросших травой по сторонам дорожек, вымощенных плитами, тройные ворота и за ними – холмы и деревья парка, а в одном месте – готический католический храм; на горизонте со всех сторон – зубцы городских стен и пыльная даль.
Во время пребывания на стене, куда городской шум доносился слабо, я обратил внимание на мягкие, слегка дрожащие звуки, доносившиеся сверху, где кружилась небольшая стая голубей. Эти звуки напоминали звуки эоловой арфы – укрепленного на вершине высокого столба своеобразного инструмента, который изредка встречается и у нас в дачных местностях. Мой спутник пояснил, что эту воздушную музыку издают бамбуковые свистки разной величины, цилиндрические и сферические, с различным числом отверстий, прикрепленные к хвосту голубей. При полете птиц воздух проникает под напором в свистки и издает музыкальные звуки; их можно варьировать, подбирая свистки разного фасона. Китайцы, любители этого спорта, поднимаются на крышу своего дома и часами слушают нежную, но довольно однообразную музыку, которая то усиливается при быстром полете голубей в одном направлении, то ослабевает на поворотах.
Неудача в отношении переводчика, постигшая меня в Русской духовной миссии, побудила обратиться к иностранным миссионерам в Пекине в надежде найти у них китайца, знающего французский язык. Я отправился к епископу Фавье, главе католической миссии лазаристов. Миссия помещалась в западной части императорского города, возле большой церкви Бейтан (т. е. «северный храм»). Епископ, пожилой человек с окладистой седой бородой, облаченный в китайский костюм и черную шапочку, принял нас очень любезно, сыграл на фисгармонии несколько духовных и светских пьес, но переводчика не мог дать, так как среди его паствы знающих французский язык не было. Позднее, при посещении других католических миссий в Китае, я убедился, что ни в одной из них миссионеры не обучали никого из китайцев европейскому языку. Сами они говорили хорошо по-китайски и в переводчиках не нуждались.