— А доказательства? — возразил рыжий.
Георгий поднимает исписанную тетрадь так, чтобы все ее видели. Ни у кого нет и быть не может конспекта такой толщины!
— Вот! Историк Дидим! Сохранились записанные мнения современников Еврипида. Кроме того, у поэтов Евмела и Феопомпа совершенно другая версия событий. — Он гордо оглядывает ошарашенную труднопроизносимыми именами группу. — Будущий историк должен читать не только популярные источники, но и малоизвестные! И я считаю, что раз обнаружена ложь насчет одного эпизода из жизни Медеи, то следует пересмотреть и общепринятые версии всех остальных событий ее жизни. Я просто уверен, что ее оболгали! — И, не спрашивая разрешения, он плюхается на место.
Глупо, по-детски получилось. Не таким он представлял себе свое первое публичное выступление в защиту своего сна. Марк беззвучно аплодирует, рыжий обиженно набычился — получил всего четверку вместо пятерки, на которую рассчитывал, ибо не прочитал такую кучу источников, как оппонент. С тех пор и невзлюбил Георгия, и вряд ли полюбит, несмотря на «дорогого господина профессора».
А после семинара к Георгию подошел Марк.
— Слушай, парень, — смотрит открыто, в упор, и в глазах его пляшут бронзовые искры интереса, — ты, кажется, знаешь об этой Медее побольше нашего препода. Чего с ней потом-то стало?
— Ну, там самая распространенная версия, опять по Еврипиду — что после убийства сыновей Медея бежала в Афины. Она, мол, еще раньше заручилась согласием афинского базилевса Эгея. Там вроде бы родила сына и рассчитывала, что он унаследует власть. Но тут появился старший внебрачный сын Эгея — Тесей, ты, может, читал… — Марк кивает, подтверждая, что да, читал-читал про одного из знаменитых героев Греции, давай дальше про Медею. — По версии Еврипида и его подпевал, Медея догадалась, кто такой Тесей, а Эгей, его отец, нет. И она наговорила базилевсу, что Тесей, мол, пришел его убить и его надо отравить. И даже поднесла уже Тесею чашу с ядом, но тут Эгей увидел меч юноши — а это был тот самый меч, который он когда-то оставил его матери. И выбил отравленную чашу из его рук. Так все открылось, и Медею опять выгнали.
— Ну и история, — задумчиво бормочет Марк. — Слушай, ерунда ведь выходит…
Первый единомышленник? Георгий набирает воздуха в грудь.
— Ага! Все это никакой критики не выдерживает. Будь Медея хладнокровной преступницей, она бы с Тесеем расправилась, не ставя Эгея в известность. Потом, не факт, что она вообще в Афинах была. У Псевдо-Аполлодора и Гигина, например… — Марк уважительно округляет глаза — он этих источников не читал, — Тесей назван в числе аргонавтов. Как же Медея могла быть его мачехой, когда она только на «Арго» и прибыла в Грецию?
— Может, в Афинах была тезка? — Марк не просто слушает, он сопереживает. — А куда тогда твоя делась?
— Ну, есть другие версии. — Георгию приятно, что Медея «его». — Отправилась то ли на родину в Колхиду, то ли в Мидию и там царствовала. Еще версия есть — что после гибели детей Медея на колеснице богини Гекаты улетела на острова Блаженных и там стала женой великого героя Ахилла…
— На острова Блаженных — умерла, значит, — подводит итог Марк.
— А еще пишут, что, наоборот, боги даровали Медее бессмертие…
Георгий сам не замечает, как рассказывает ему все. О своих снах, о странной мрачной женщине, которая из бог знает какого загробного мира просит его о посмертной справедливости. И Марк, веселый и до мозга костей прагматичный Марк, будущий бизнесмен, ему верит.
Так началась их дружба. Дольше этих отношений длились лишь ночные встречи с Медеей. Университет остался позади, у Марка начался бизнес, у Георгия — наука.
В тот раз Марк настоял на встрече сразу после ученого совета. Георгий пытался перенести: на совете должно было быть принято решение, финансировать его экспедицию на следующий год или нет. Если учесть, что до сих пор его раскопки практически ничего значительного не дали, а ученый совет не первый год настроен против его теории, Георгий предпочел бы пережить возможную неудачу в одиночестве. Но друг был непоколебим. «Как бы там ни вышло — обсудим».
Георгий тогда опоздал: Марк уже сидел в кофейне и крутил в пальцах пустую чашку из-под кофе.
— Ну? — Он посмотрел в глаза Георгию и сразу сник. — Все-таки отказали?
— Все-таки. — Профессор устало опустился в кресло. — Знаешь, мне было бы легче своими руками заново перелопатить все прошлые раскопки, чем разговаривать с ними…
— Угу. — Марк уже искал выход. — Будешь обращаться в Правительственный совет по грантам?
— Попробую. — Георгий вздохнул. — Но вряд ли это сработает…
— В прошлый раз ты получил финансирование!
— Вот именно. — Георгий, не глядя, ткнул пальцем в меню, чтобы не заставлять официанта ждать. — В прошлый раз университет отказал, и я обратился к властям. А раскопки оказались практически безрезультатными. Так что второй раз на удачу рассчитывать трудно…
— И что ты думаешь делать? — рассеянно спросил Марк. Он был сосредоточен на чем-то своем. Кажется, говорил, что у него тоже финансовые проблемы.
Георгий пожал плечами:
— Буду преподавать, возьму группы в коммерческих вузах. Подзаработаю переводами. Это лето, значит, пропущу, а на следующее поеду копать с теми деньгами, что удастся скопить.
— Один?!
— Ну, ты же не вырвешься. — Георгий нашел в себе силы улыбнуться. Надо развеселить друга, который наверняка пришел в ужас от его идеи — поехать на раскопки в одиночку.
— Скажи, что ты пошутил. — Марк уперся в него взглядом. — Нет, ты не пошутил. Георгий, да ты просто маньяк!
Георгий смущенно подергал плечом:
— Ну, что ж поделаешь. Не умею отступать, когда уверен в своей правоте, понимаешь…
— Знаю. — Марк припечатал стол ладонью. — Значит, так. На это лето я тебе даю деньги на экспедицию.
— Но ты… у тебя же были проблемы?!
— Решу как-нибудь. Уже решил, в общем-то. Короче, я тебя финансирую. По минимуму, но финансирую.
— А если… если опять без толку? — Пожалуй, только с этим человеком Георгий мог дать волю своим страхам. — Если опять ничего? Твой совет директоров тебя сожрет за такое вложение.
— Не сожрет. — И в глазах Марка мелькнул бронзовый отблеск мечей его римских предков. — А ты копай, друг. Хорошо копай. Я в тебя верю.
Он опять улыбается своим мыслям. Именно эта, последняя экспедиция на деньги Марка стала счастливой. И капелька крови наконец упала с губы Медеи, сорвалась с запекшегося рта, как слово…
«Спасибо…»
«Прощай!»
Они произнесли эти слова одновременно. Заговорили в первый и последний раз. Медея больше не снится профессору Георгию Карианидису, и он, наверное, будет немного скучать по ней. Только в этом он не признается даже Марку… впрочем, может, когда-нибудь потом.
Удар колокола, и коридоры Мифологического гуманитарного университета пустеют: студенты разбежались на очередные занятия.
— Добрый день, молодые люди. — Седовласый, статный Георгий положил на свой стол потертый бронзовый футляр. — Напомню, у нас с вами семинар по древней истории, тема — миф о золотом руне. Надеюсь, все вы прочитали рекомендованные мною в прошлый раз источники?
— Трагедии древнегреческих и древнеримских авторов… — Первокурсники-отличники заговорили все разом.
— Наиболее известны Софокл «Колхидянки», Еврипид «Медея» и «Эгей», Сенека «Медея»…
— …писали также Антифон, Диоген Синопский, Феодорид, Овидий…
Георгий кивал. Сколько раз еще придется проходить через это изложение канонического мифа? «Придется тебе потерпеть, — вспомнился разговор с Марком. — Не зная предыстории, дети не оценят, насколько сложен путь к истине. А им надо, они будущие ученые».
Он перевел взгляд с футляра на собственные пальцы. Двадцать лет раскопок не прошли даром, у него мозолистые руки землекопа.
— Можно вопрос? — Георгий еще поднимает глаза, а худенькая белобрысая девушка уже поднялась с места, не дожидаясь его разрешения. — Я слышала… я знаю, что вы опровергли все эти свидетельства. — Прозрачные голубые глаза впились в лицо профессора. — Это ведь вранье было, да? Ну послушайте, — это она обращается к другим девушкам, их в аудитории немало, — убить собственных детей — какой-то дурацкий способ уязвить мужа, да, девчонки? Медея же такая колдунья, что же, она бы более эффективный способ не нашла?!