В ночь с 5 на 6 ноября глава советского правительства направил послания главам правительств Англии (Антони Идену), Франции (Ги Молле) и Израиля (Бен-Гуриону), в которых заявил о своей «решимости применением силы сокрушить агрессоров и восстановить мир на Востоке»{38}.
Этот ядерный ультиматум — первый и единственный такого рода ультиматум в ядерную эпоху — в общем-то замалчивается в западной литературе. Любопытно, что в раскрытых уже английских архивах как раз документы, фиксирующие реакцию на этот ультиматум и оценку возможного советского поведения, остались засекреченными.
Случайная удача позволила автору этих строк найти в английских архивах документ, проливающий свет на британскую (и, возможно, французскую) реакцию на ультиматум{39}. Речь идет о меморандуме, подготовленном британским Комитетом начальников штабов для правительства Новой Зеландии накануне суэцкой авантюры:
«Коммунистический блок не оставил свою долгосрочную цель установления мирового коммунистического господства… Советские лидеры пришли [однако] к заключению, что при современном оружии массового уничтожения глобальная война может привести к взаимному разрушению на совершенно неприемлемом уровне. [Советский] блок поэтому, если иметь в виду обдуманный акт политики, не начал бы глобальной войны и не пошел бы на рассчитанный риск там, где он считает, что существует опасность глобальной войны в результате этих действий. [Советский] блок поэтому предполагает, что политика «мирного сосуществования» представляет наилучшие возможности для расширения его влияния… Риск глобальной войны, следовательно, проистекает в настоящее время из ошибочного расчета. Это могло бы произойти в двух случаях:
а) антикоммунистические государства могут неправильно оценить реакцию другой стороны при данной сумме обстоятельств…
б) две стороны могут оказаться вовлеченными в спор, который в своей основе не был спором между ними. Из-за своей поддержки неблоковых стран или через «политику» конкурентного сосуществования [советский] блок может оказаться глубоко вовлеченным в споры между западными и неблоковыми странами, например между Англией и Египтом…
Мы заключаем, что:
а) в условиях отсутствия радикального изменения политической или военной ситуации глобальная война как акт намерен ной политики в наибольшей степени невероятна в ближайшие пять, возможно, десять лет. Несмотря на это, остается возможность глобальной войны из-за неправильных расчетов;
б) в настоящее время ограниченные войны, прямо вовлекающие китайско-советский блок, наиболее вероятно могут быть результатом неправильного расчета».
Итак, Сталин был предсказуем, но Хрущев мог «неправильно рассчитывать» свои действия. СССР, по оценкам, вряд ли был готов пойти на риск ядерной войны. Но что, если «этот мужик», Никита Хрущев, не блефует? Что, если он действительно не понимает степени риска? А что, если США не поддержат союзников? Лучше отступить.
Профессор Уолт Ростоу, бывший советник в администрации Эйзенхауэра, с которым автор встречался в Остине (Техас) 17 сентября 1990 года, рассказал: «Оценка возможного поведения Хрущева американской администрацией была примерно такой же, как об этом свидетельствует найденный вами документ. Об этом мне говорил приближенный к президенту Эйзенхауэру Генри Кэбот Лодж, бывший в то время постоянным представителем США в ООН»{40}.
Суэцкий кризис оказался звездным часом для советской политики на Ближнем и Среднем Востоке и личным триумфом Никиты Хрущева. Привожу почти полную запись беседы с тогдашним министром иностранных дел СССР и кандидатом в члены президиума ЦК КПСС Д.Т. Шепиловым, возможно, в то время последним из живых политических лидеров СССР той эпохи{41}. Оставляю некоторые подробности нашей беседы просто потому, что они характеризуют советских участников той исторической драмы и атмосферу тех дней.
Д.Т. Шепилов. Англичане и французы вели себя бесцеремонно. Начались угрозы, ультиматумы и т. д. Но в конце концов Суэцкий канал был построен на костях и крови египтян. Насер произвел на меня очень хорошее впечатление с первой поездки, с первого знакомства как очень честный человек, который действительно любит арабскую землю, арабский народ. Я был на одном митинге. Никогда не забуду — сотни тысяч людей и Насер выступал с речью: «Если нужно, я отдам всего себя, всю свою кровь, каплю за каплей, за дело освобождения арабских народов… А если Насер не выполнит своих обещаний — казните Насера!» Буря, рев стотысячной толпы! Было что-то мистическое во всем этом. Я почувствовал, как он популярен. Он возглавлял группу новых людей, разночинцев, которые пришли к власти и хотели освободить страну от иностранного господства. В числе главных мер была национализация Суэцкого канала. Акт был совершенно законным. Когда последовали ответные энергичные опасные меры со стороны Запада, мы решили предотвратить здесь военное столкновение. Главная наша линия заключалась в том, чтобы не допустить военного конфликта в этой очень чувствительной зоне мира.