Чем руководствовались в то время большевики? Они руководствовались соображением, что, если они вышлют эту группу, она не будет мешаться под ногами, и тогда можно будет наличные кадры, которых, я повторяю, было мало, бросить на более важные вещи.
Революционное наступление продолжалось — напоминаю, что следующий революционный натиск был в 1923 году. Это неудавшаяся революция в Германии. Это восстание в Болгарии, Краковское восстание в Польше. И лишь после 1924 года стало ясно, что с Мировой революцией что-то «не так». Во всяком случае, она не осуществляется так быстро, как хотелось бы. Отказ от Мировой революции и переориентация на социализм в одной, отдельно взятой стране радикально изменил ситуацию. Эта, казалось бы, не страшная ошибка большевиков стала для нас очень серьезной: если бы Ивана Ильина не выслали за границу, а сослали бы в какую-нибудь тмутаракань преподавать немецкий язык крестьянским детям, мы бы с вами не имели сейчас путинского идейного вдохновителя.
Помимо всего прочего, поставленные радикальные задачи в плане изменения всего мира (Мировая революция) вызвали к жизни такое новаторское направление науки, как работы в области научной организации общества и научной организации труда (Богданов, Гастев, Керженцев). Это — предвосхищение кибернетики и теории систем. Все было просто: если революция — мировая, то, следовательно, возникает Мировая коммуна, если возникает Мировая коммуна, то, следовательно, нужда в государстве исчезает, потому что, как только государство подавило классового врага, общество переходит к самоуправлению, что вызывает необходимость в предварительной разработке научных принципов организации общества, чтобы это не делалось методом тыка.
Каким образом в 20-е годы решалась задача развития и обновления марксистской философии? В форме дискуссии — не приказным порядком, не назначением исполнителей чего-то, не раздачей указаний, но методом дискуссий. Примеры: дискуссия о природе философии, дискуссия о сочетании марксизма с естественными науками (которая повлекла за собой привлечение к советскому марксизму большого числа ученых-естественников). Дискуссия о марксизме и теории относительности, которая как раз привела к тому, что в Советском Союзе теория относительности была успешно признана, хотя вначале был большой испуг, потому что большое количество людей на Западе, не разобравшись в том, что говорит Эйнштейн, впало в идеализм. Но раз идеалисты поддерживают Эйнштейна, то первой мыслью наших не особенно продвинутых граждан была та, что эту «вредную» и «империалистическую» теорию следует запретить. К счастью, в результате дискуссии этого не произошло. Весьма ценной была дискуссия о соотношении марксизма и психологии, в которую оказались втянутыми психологи-естественники, и результатом которой было возникновение выдающейся психологической школы (Рубинштейн, Выготский, Лурия, Леонтьев и их последователи) и последовавшее за ним бурное развитие педагогики и педологии. Присутствующие, наверное, знают, что педология впоследствии была провозглашена «буржуазной лженаукой» и ликвидирована. Но это было уже в сталинский период. Марксизм и биологическая теория эволюции, марксизм и генетика: если бы не эта дискуссия, то у нас не было Кольцова и выдающегося развития генетики в конце 20-х и начале 30-х годов. Как вы знаете, потом, при Сталине, генетика была провозглашена «буржуазной лженаукой». Марксизм и психоанализ — психоанализ был воспринят как материалистическая, а не идеалистическая теория (с последующей критикой пансексуализма и биологизаторства). Но позже, при Сталине, и с психоанализом «разобрались» (то есть тоже провозгласили «буржуазной лженаукой»). Несколько дискуссий по этике. Почему несколько подряд? Потому что огромное количество большевиков в процессе Гражданской войны столкнулось с огромным количеством моральных вопросов, с которыми человек в обыденной жизни почти не сталкивается. Естественно, это было очень актуально и живо всех интересовало. На этой почве было издано огромное количество «вредной» литературы: статьи Каутского по этике, его книга «Этика». Это всё издавалось, и никого это не пугало. Растянувшаяся на несколько лет дискуссия между «механицистами» и «деборинцами», которые сами себя называли «диалектиками». «Механицисты» во главе со Скворцовым-Степановым называли, однако, «деборинцев» «формалистами». В реальности это была дискуссия о месте и методе диалектического материализма. Первые отдавали приоритет индукции, вторые — дедукции, первые сводили диалектический материализм к обобщению и истолкованию достижений естественных наук и привлекли на свою сторону массу крупных ученых-естественников. Вторые, хватая через край, провозглашали независимость философии от конкретных наук. Обе группы, таким образом, абсолютизировали одну из сторон: каждая из групп, если смотреть в ретроспективе, была отчасти права. Сами «механицисты» не были механицистами, они были лишь одним из направлений в марксизме.