После похорон мы перебрались в уютную небольшую гостиную в доме Поттеров. Все подходили к Джеймсу, что-то говорили ему, выражая свои соболезнования. Он только кивал, и, казалось, совсем их не слушал. В его локоть намертво вцепилась Крис, со скорбным выражением лица поглаживая его по плечу. Но и на неё он не обращал никакого внимания.
- Хорошие были люди, - заговорил, наконец, Блэк, в задумчивости покручивая в руках рюмку. – Помянем.
Питер суетливо дёрнул рукой, попутно разлив почти половину рюмки. Сириус глянул на него укоризненно, но ничего не сказал. Чуть позже Петтигрю задремал прямо в кресле, тихонько похрапывая. И тогда Сириус промолчал, хотя обычно он редко упускал возможность поддеть Хвоста.
Потихоньку гостиная пустела. Мать Кристен после долгих объятий и бесконечных вопросов, не хочет ли Джеймса приехать погостить у них, уехала, забрав с собой дочь. Уезжали и другие волшебники, мне не знакомые. Кассиопея и Мариус подошли прощаться вместе.
- Держись, мой милый, - донёсся до меня голос мисс Блэк, нежно гладившей Джеймса по голове. – Я всегда мечтала увидеть тебя, но за все эти годы так и не собралась к сестре в гости. Наша семья … - извиняющимся тоном произнесла она, искоса взглянув на Сириуса. – Да ты и сам всё знаешь. Ни Поллюкс, ни его дети о Дорее и слышать не хотели…
- Зная мою мать, я не удивлён, - вставил Сириус, недовольно хмурясь.
- Но мы с ней обменивались письмами. Дори так много писала о тебе, так гордилась тобой… И вот, - она кивнула в сторону Мариуса. – Даже после смерти она помогла мне встретить Мариуса. Я уже и не надеялась его увидеть.
- Полно, Кэсси, - Мариус предложил сестре платок.
- Я думаю, мама была бы рада, узнав, что Вы с дядей Мариусом наконец нашли друг друга, - заговорил Джеймс. - Она давно строила планы, как бы организовать вам встречу.
- Да, она вновь свела нас всех вместе. Я встретила своего брата, увидела своих молодых и красивых племянников… Да-да, Сириус, не смотря на твой побег ты по прежнему мой племянник… Ах, если бы я могла вернуться в свою молодость я бы тоже сбежала. Теперь же мне остаётся лишь смотреть на вас, и радоваться тому, что у вас хватает ума не повторять моих ошибок, - она обняла двух парней, что-то шепнув им.
- Теперь и мне вслед за Дори уходить можно, - улыбнулась она, отпуская их.
Мариус ещё долго что-то шептал Джеймсу, по-отечески обнимая его. Было видно, что в отличие от Кассиопеи он был частым гостем в доме Поттеров. На Сириуса он смотрел с некоторой долей любопытства.
- Ты не похож на своего деда, - заметил мистер Блэк.
- Вы тоже на него мало похожи, - ответил Сириус.
Ушли Мариус и Кассиопея вместе: она - опираясь на его плечо, он на свою трость. Видимо, им ещё много надо было рассказать друг другу.
- Интересная старушенция, - кивнул Блэк, когда парочка скрылась за дверью. – Добрая, но малодушная. Всю жизнь жалеет, о том, на что у неё, в отличие от миссис Поттер, не хватило духу.
- Не нам её судить, - откликнулся Джеймс.
Вскоре в гостиной остались только мы впятером. Оставив Хвоста спать на диване, мы разошлись по спальням. Я так и не сказала Джеймсу ничего кроме простого «Соболезную» и теперь ворочалась без сна, гадая, что сейчас у него на душе. После нескольких часов, потеряв хрупкую надежду уснуть, я выскользнула из комнаты, направляясь на веранду. Мама всегда учила, что стоит немножко замёрзнуть, прежде чем ложиться в постель. И уже тогда, попав в долгожданное тепло, тело расслабиться, а разум сам провалится в долгожданный сон.
Джеймс сидел, чуть ссутулившись, у самого парапета. Чуть помедлив, я молча села рядом.
- Не спится? Или специально пришла меня утешать, - спросил он, не взглянув на меня.
- Я не знала, что ты здесь, - честно ответила я. – Я знаю, что от утешений становится только тошно. Но… - я чуть замялась, не зная, стоит ли лезть сейчас ему в душу. – Если тебе надо выговориться…
Какое-то время Поттер молчал.
- Меня не было в палате, когда …- начал он и тут же непроизвольно сглотнул. – Это случилось. Я узнал обо всём только примерно через час. Папа умер первым, а мама пережила его лишь на пару минут. Бывает же так! И тогда, когда я только услышал об этом, я… Я почувствовал облегчение.
Он чуть запрокинул голову, всё так же вглядываясь вдаль. Сигарета в его тонких пальцах одиноко дымилась, но он, казалось, даже не замечал этого.
- А потом я стал отвратителен сам себе. Они дали мне всё. Меня любили, баловали, как любят и балуют немногих детей. А я чувствую облегчение, узнав об их смерти.
Я молчала, не зная, что сказать. Да и Джеймсу, наверное, мало были нужны сейчас мои слова.
- Это была ужасная смерть, - быстро заговорил он, оправдываясь то ли передо мной, то ли перед родителями, то ли перед самим собой. Глаза его блестели от слёз. – Полгода боли, которую уже невозможно было скрывать, эти вечные повторяющиеся потери памяти и рассудка… Медленное умирание, превращавшее их в несчастных беспомощных развалин. Видела бы ты их в эти последние три дня. Я боюсь идти спать – стоит мне только закрыть глаза, в ушах стоят эти чудовищные хрипы! Разве плохо было желать избавления от всего этого ужаса? Разве плохо желать смерти, если жизнь превратилась в одну сплошную муку?
- Нет, - произнесла я, удерживая разгорячившегося Джеймса за рукав. Наклонившись к самому его уху, я прошептала, делая паузы после каждой фразы: - Ты прав. Где бы они ни были, им сейчас хорошо. Они молоды. Они не чувствуют боли. Не чувствуют страха. Они вместе. Они счастливы.
Поттер молчал, не глядя в мою сторону. Но я чувствовала, что мои слова доходят до его сознания, словно целительное зелье, маленькими капельками заживляя раны в его душе.
- Я никогда не увижу их, Лили, - на выдохе произнёс он. – Никогда не смогу сказать им всё то, что хотел бы и что, наверное, должен был… Это страшное слово «никогда».
- Ты ещё встретишься с ними, я уверена, - ответила я, чувствуя, что ещё немного, и я сама буду давиться слезами.
- Ты, правда, считаешь, что мне не стоит мучиться угрызеньями совести? – спросил он, повернувшись, наконец, ко мне. Сейчас он больше не был самоуверенным хулиганом, каким я его знала так недавно, не был взрослым рассудительным мужчиной, каким я его знала сейчас. Передо мной сидел ребёнок, жадно пожирающий меня карими полными грусти глазами, ищущий во мне поддержку и сочувствие.
- Правда, Джеймс, - произнесла я, положив руки ему на плечи. – Я думаю, ты замечательный сын. Мне бы хотелось иметь сына похожего на тебя.
Он чуть вздрогнул, предприняв неудачную попытку улыбнуться. И в тот момент я не выдержала. Все обиды, сомнения были забыты – я порывисто обняла его за шею, чувствуя, как он уткнулся лицом мне в плечо. И хотя через несколько мгновений он отстранился, я почувствовала сквозь тонкую ткань платья, как пара солёных капель коснулась моей кожи.
Я без слов поняла, что моя миссия выполнена, и мне стоит уйти. Мне не позволено было видеть его слабым, разломленным. Поэтому без лишних слов и объяснений, я пожелала ему спокойной ночи, сжав на прощанье его ладонь, и поднялась к себе. Когда я проснулась, они с Сириусом уже исчезли улаживать какие-то формальности.
- Как спала? – осведомился Ремус, хозяйничавший на маленькой уютной кухоньке. – Чай? Кофе?
- Молочный чай, пожалуйста, - ответила я, плюхаясь на табуретку напротив. – Я поздно уснула.
- Я видел, вы сидели с Джимом на веранде, - заметил Люпин, подавая мне чашку.
- Ему нужна была поддержка, - произнесла я, чуть смутившись под его взглядом. – Я просто оказалась рядом.
- Джим не из тех, кто станет раскрывать душу тем, кто просто оказался рядом, - Ремус чуть наклонился ко мне через стол. – Заметь, он искал поддержки не у Кристен, а у тебя. Это дорогого стоит.
Я поперхнулась чаем. Улыбка Люпина стала совсем сочувствующей.
- Так заметно? – кинула я, заметив, что мой голос звучит почти жалобно.
Ремус молча вздохнул.
- Всё равно он с ней, - произнесла я, вновь отглатывая чай.