— «Это результат наступления лорда Робертса: буры слишком слабы, чтобы удержать нас. Они сняли осаду».
Несомненно, силы буров уменьшились на 5000 человек, которых послали в Свободную Республику для защиты от наступления лорда Робертса. До потери Монте Кристо они считали, что достаточно сильны для продолжения осады. Однако когда эта позиция была захвачена, ситуация в корне изменилась. Они увидели, [435] что мы нашли их фланг, и правильно оценили значение длинного высокого клина, врезавшегося слева в их позицию и протянувшегося почти до самой горы Булвана. Они прекрасно понимали, что, начав наступление на нашем правом фланге вдоль хребта, который они называли Буш Коп, и опираясь на него, как человек опирается рукой о балюстраду, мы сможем так же обойти их позицию у Питерса, как уже обошли траншеи при Коленсо.
Вот в чем была истинная причина их отступления, а приписывая это операции лорда Робертса или тому поражению, которое мы нанесли им 18 февраля, мы совершили ошибку, исправление которой стоило нам много крови.
Уверившись, однако, что враг отступает, генерал решил перейти реку по понтонному мосту и двигаться вдоль железной дороги. 21 февраля он передислоцировал армию на запад, через плато Хлангвейна, перебросил мост и переправил по нему две передовые пехотные бригады. Как только буры поняли, что для наступления он выбрал это направление, к ним вернулась надежда. 9000 бюргеров вернулись назад и заняли позицию в траншеях у Питерса, в результате чего Ланкаширская бригада Уинна, которая переправилась первой, оказалась втянутой в тяжелый бой среди низких холмов, и к ночи потеряла 150 человек, включая генерала. Перестрелка продолжалась всю ночь. Первая кавалерийская бригада была переброшена из Спрингфилда 20 февраля, а утром 22-го и регулярная, и нерегулярная кавалерия должны были пересечь реку. Мы выступили из лагеря у перешейка между Кинголо и Монте Кристо и встретили первую кавалерийскую бригаду, прибывшую из Чивели, у понтонного моста. За рекой кипело сражение, казалось, что противоположный берег едва ли позволит нам вмешаться. И действительно, как только мы прибыли, появился штабной офицер. Он принес приказ стать лагерем у холма Хлангвейн и в тот день не переправляться.
Я поговорил со штабным офицером, который оказался человеком вдумчивым, с воображением, и к тому же наблюдательным. Он сказал:
— «Мне не нравится эта ситуация; их больше, чем мы ожидали. Мы спустились с высот. Мы сняли все большие пушки с высоких холмов. Мы втискиваемся между холмами и долиной Тугелы. Это все равно, что оказаться в Колизее, когда в тебя стреляют с каждого ряда». [436]
Сэр Редверс Буллер, однако, по-прежнему верил, что перед ним только арьергард, и решил двигаться дальше. Он перебросил через реку всю пехоту, за исключением бригады Бартона, и почти всю артиллерию, тяжелую и полевую, а в полдень послал два батальона вперед, на низкие холмы. К ночи значительная часть этой низменной, неровной местности была в наших руках, правда, ценой жизни нескольких солдат и офицеров.
На закате буры предприняли яростную контратаку. Я наблюдал за операцией с холма Хлангвейн в мощный телескоп. Когда стемнело, мои спутники спустились вниз по скалам в кавалерийский лагерь, оставив меня одного смотреть на яркие вспышки оружейных выстрелов, пронзавшие темноту. Неожиданно, перекрывая гром пушек, раздался резкий грохот ружейной стрельбы. Он продолжался без перерыва в течение нескольких часов. Очевидно, батарея гаубиц, несмотря на темноту, решила, что ситуация требует ее вмешательства, и дала залп лиддитовыми снарядами, которые, разорвавшись над бурскими позициями, осветили всю сцену яркими вспышками. В ту ночь я долго не мог заснуть, пытаясь понять, что происходит за рекой.
На рассвете 23 февраля ружейная перестрелка возобновилась, немного позже к этому грохоту присоединились пушечные выстрелы. Мы с нетерпением ждали известий о том, что там происходило. Очевидно, исход дела был вполне благоприятным для нашей армии. «Коннице, пехоте и артиллерии пробиваться к Ледисмиту. — гласил приказ — Обеим кавалерийским бригадам одновременно переправляться через реку».
Около восьми часов кавалерия переправилась через реку под артиллерийским огнем, который был направлен на мост, и мы сосредоточились у форта Вайли около Коленсо. Я поехал вдоль железнодорожной линии посмотреть на сражение с одного из низких холмов. Рассеянный артиллерийский огонь беспокоил всю армию, которая укрылась за скалистыми холмами, и нескончаемый поток носилок с передовой свидетельствовал о том, что бой идет серьезный, ибо это был третий и самый кровавый день семидневного сражения, известного как битва при Питерсе.