Матрёне шестнадцать. Время первого чувства, мечты о прекрасном. Первый выезд в свет — чрезвычайно важное и замечательное для девушки событие. Мотря с трепетом ждала его. Естественно, готовилась: шила наряды и училась танцевать. Всю ночь перед этим не спала. Падала с ног от тревоги и любопытства, но была счастлива. Ей очень понравился писарь крёстного отца, гетмана Мазепы, красавец Орлик. Только о нём она могла разве что мечтать. Папенька наверняка будет против. Писарь. Без средств. Батюшка морщит нос даже тогда, когда ей уделяет внимание сын генерального судьи Чуйкевича. Он выказывал заинтересованность и уделял ей внимание, был любезен. Генеральный судья просил позволения засылать сватов. Но отец пока молчал. Надеялся Кочубей на более высокую птицу из московских. Это могло спасти дочь и самого Кочубея и обрубить вездесущие руки Мазепе. Матрёна молилась, чтоб этого не случилось никогда. Вот такая история.
У Кочубеев был неплохой дом. Даже очень неплохой. Богатое поместье. Можно сказать очень богатое. Европейское. Дружная семья. Судья любил в него возвращаться даже после непродолжительного отсутствия. Послушные дети грели душу. Никто не гадал, что беда так близка.
Шёл 1702 год. Мотря, гуляя по парку увидела вкатившую знакомую карету. Думы об Орлике делали день ночью. Вышел к гостю бывший на тот час в доме отец. Так и есть, она не ошиблась, рядом с отцом она узнала старого Мазепу, своего крёстного отца. Значит, будет подарок. Отметила: «Совсем дряхлый стал. Что-то очень добрым в последнее время сделался. Подарками задаривает. Правда, это его дело, всё-таки мой крёстный отец, ему положено баловать крестницу не меньше родного». Она догадывалась о причине его приезда. А приехал он по просьбе Кочубея. К Мотре посватался шляхтич и отец пригласил на совет её крёстного. Он бы обошёлся и без него, но положение обязывало, Мазепа был крёстным Матрёны. Тот выслушал и посоветовал не спешить. Мол, в скором времени подыщем ей знатного европейского пана. Его слова насторожили Кочубея. Пахнуло изменой. Догадаться куда навострил лыжи «старый друг» несложно. Кочубей не желал видеть земли Малороссии под ляхами. Уж если выбирать, то лучше Москва. По крайней мере, хоть какая-то свобода. С приходом поляков не будет и её. Подумал: «Опять старый лис что-то задумал». Отдавать последнего ребёнка так далеко замуж ему не хотелось. Сказать прямо об этом Мазепе не мог. Не радый, что и позвал, он принялся тянуть. Где же ему было знать, что у Мотри свой секрет и дочь ринется за помощью к крёстному, а тот воспользуется этим с корыстью. После сватовства Мазепы, от которого оба супруга Кочубеев пришли в возмущение, Кочубей сам напомнил Чуйкевичу о помолвке. Он намекнул ему на притязания Мазепы, и они оба решили побыстрее женить молодых.
Мотря договаривается с крёстным о встрече. Мол, тайный разговор от батюшки. Мазепа обещает всё устроить. Тайная встреча состоялась. Девушка выложила всё про чувства к Орлику и просила помощи. Ошарашенный гетман обещал приложить всё своё старание. Ниточка сама прикатилась к нему в руки. Закрутился с его помощью роман. Влюблённые, не прерывая, несмотря на неудовольствие её родителей, связь держали, отписывая друг другу нежные письма. Их почтовым ящиком было дупло дуба. Тайное рано или поздно становится явным. Кочубей рассварился, как он считал, с наглецом Орликом и назначил принудительно для дочери свадьбу с Чуйкевичем. Но веселью не суждено было сбыться. Мазепа не собирался отступать и терять из-за взбалмошной девчонки и её родителей доступ к сокровищу. Он включает в игру колдовские силы, дурман и выманивает Мотрю в монастырь. Дело принимает огласку. Чуйкевичи возмущены. Мазепа делает ход, которым перекупает их в свои друзья. Деньги и страх сделали своё дело. Они сговорились, Кочубеи получили отставку. Дальше вся эта история была в руках Мазепы. Но там было ещё кое — что, о чём не знал Кочубей, но на что рассчитывал гетман. Мотря по чисто своему любопытству подслушала разговор отца и Мазепы. Так думала она. Дело же обстояло иначе. Гетман, рассчитав всё и в том числе, как она себя поведёт после услышанного, устроил его нарочно. Он не жалея красок грозил Кочубею и семье за свою отставку страшной расправой. Кочубей воспринял это спокойно, а вот Мотря поверила и приняла эту игру, как и планировалось Мазепой, за чистую монету. Она впервые услышала о том, что крёстный собирался взять её в жёны. Это был шок. Он же её крёстный, ему нельзя! Да и старик. Но уничтожить всю семью может. План спасения семьи рождается в её всклокоченной головке. Немного успокоившись, она принимается думать. Ей никак не верится сватовство Мазепы для себя. В ней зарождается мысль, что это крёстный ей наверняка хочет помочь счастью с Орликом. Ведь он сказал, что любит его как сына. Она сама обращается к крёстному отцу с письмом, прося принять её, якобы нуждаясь в помощи в её справе с Чуйкевичем. Случись попасть письму отцу, тот не рассмотрит в нём крамолы. Она даже подумать не могла, что все письма и речи Орлика были в пользу Мазепы и он в ущерб хозяину даже кашлять не будет. Причём это было сделано за спиной Кочубея. Мазепа обещал. Чего бы не пообещать тем более — это ему ничего не стоило. Разговор состоялся откровенный и не о шляхтиче, а о них и её семье. Она по своей молодости надеялась, что сможет водить его какое-то время за нос, но готова была и к тому, чтоб положить себя на жертвенник ради благополучия семьи. А ещё надеялась на помощь Орлика. Ни подарки, ни льстивые, опутанные туманом ласки речи не запутали б её, если б не дурман ворожей. Кочубей слишком поздно прознал про всё это. Спасти дочь и избавиться от беды можно только одним способом — свалить Мазепу. Такое под силу сделать только царю. В общем, это была последняя капля в чаше терпения. Кочубей отправляет с известием в Москву попа Святайлу. Реакции никакой. Следом гонит коней туда монах Никанор. Делу хода не дали. Понимая, что цель не достигнута Кочубей собирает и благословляет в непростую дорогу с посланием своего друга, бывшего полковника Истру. Но и это не принесло успеха. Мазепа пронюхал про всё и, упреждая, написал Петру письмо. Мол, злодеи и враги Москвы и лично его, Петра, начинаний. Знал во что вбивал кол. Против посланцев Кочубея вёл дознание канцлер Головин и вице-канцлер Шафиров. Их держали на дыбе. Безвинные страдальцы. Мазепа с делом воспользовался ситуацией и прикрываясь наказами царя, провёл основательные чистки. Получается за всю свою плодотворную деятельность на посту гетмана Малороссии он, пользуясь помощью Москвы убрал с дороги почти всех, кто мешал ему. Так же как в своё время убрал бунтарного родственника Кочубея и оставшегося бельмом в глазу, любимца народа фастовского полковника Палия. Семён Иванович Палий, уроженец места Борзны, левого берега Днепра. Сначала, было дело, он, человек резкий и неугомонный, сбежал из своего места в Запорожье, оттуда в Правобережную сторону от Днепра, которая отошла полякам. Хотелось побывать везде и попробовать всё. Его выбор пал на Фастов. Его он и сделал своей вольницей. Возле него стали собираться беглецы с левого берега. Всё там было пропитано казацким духом, ненавидело поляков и жидов. Палий поддерживал всё это и поэтому был принят и любим народом. Его отряды били поляков в хвост и гриву. Мазепе это не нравилось. Мечтой полковника было вызволение Правобережной стороны от Польши и присоединение её к той части Малороссии, которая принадлежала Москве. Он несколько раз обращался к царю с просьбой принять его край под своё подданство. Не сам хотел служить царю, а спасти земли, которые когда-то передал под руку Москвы Хмельницкий. Ошибка его была в том, что делал он это через Мазепу. Мазепа рассоветовал Москве делать такой шаг, мотивируя тем, что не след скрещивать копья с Польшей. Палия поляки поймали и бросили в подвал в Немирове. Но он вырвался и прибыл в Фастов, который Польша быстрыми темпами превращала в католическое место. Палий перебив всех ксендзев разъярил ещё на себя и католичество. Вот Фастов и стал чем-то головной боли для Польши. Именно там затевались бунты против неё и именно туда сбегались недовольные её правлением. Палий огласил всем селянам волю от панов и звал до оружия. Шляхта собрав двинула на них ополчения, но проиграла. Польша отправила челобитные к царю Петру. Мол, ведя войну со шведом, получает нож в спину от малороссов. Пётр отправил людей с грамотами, но опять сделано это было через Мазепу. Что там плелось можно только догадываться, но Палий отказался подчиниться, сославшись на то, что начали все эти беспорядки поляки. Укрепив Белую Церковь и её окрестности, он отказался сдавать всё это польским панам и упорно просился к Москве. Тогда Мазепа перешёл Днепр и приказал явиться перед свои очи казацких начальников. Устроили бал с танцами, пиром и музыкой. Пришёл и Палий. Был договор напоить того до бесчувствия, что было и сделано. Проснулся он связанным. Мазепа арестовал его. Естественно под предлогом — враг России. Нашлись и указывающие на то, что он общался с перебежчиками к шведам. (Гетманом Любомирским) и тот якобы обещал от шведов прислать грошей. Никого не смутило, что то была полная чушь. Палия отправили до Батурина. Оттуда на вечное поселение в Сибирь. Прознав про связи Мазепы с ханом попробовал пожаловаться на него при заступничестве боярина Шереметьева Данила Забила. Всё кончилось тем, что доносчика отправили до Батурина. Гетман присудил его к смерти, но Москва поспособствовала, чтоб заменили вечной отсидкой. Это спасло ему жизнь. После бегства Мазепы, его, как и многих осужденных гетманом, выпустили. Так Мазепа расправился ещё с двумя любителями родины, желающими лучшей доли для народа Малороссии, людьми честными и думающими. Около себя и под своею рукою, он предпочитал иметь людей обязанных ему, людей слабого умишку, но добросовестно выполняющих его поручения. Всех, кто что-то представлял из себя стоящее и мог сделать для Малороссии, он безжалостно уничтожал. Он обманывал всех и любил только себя. Его ненавидел как народ, так и старшины. Поэтому он окружил себя сердюками.