Если уж говорить о национальной идее и её приверженцах их было немало. Даже в этот период: Петро, муж племянницы Кочубея, сам Кочубей, полковник Палий и много других, любивших свою землю мужей, но Мазепу из их числа можно убрать. Идеи в нём возникали только ради самого себя. И рассказывать о том, что он переметнулся к Карлу потому что разглядел «не щирость» московского царя — смешно, а «щирость» шведского он успел рассмотреть?
Часть 3 Быть или не быть Земле Русской?
Заморские послы не раз говорили, что московитам свойственен редкий дар схватывать на лету всё чужое. Они просто не знали, про другой их дар: делать его своим. Пётр многому у них учился, но шёл своим путём. Он отступал, доводя до бешенства Карла, до тех пор, пока не набрался сил и не выбрал удобные позиции. Получается: он выманил войну в поле. И вот он этот бой, к которому рвался Карл, не за горами. Они стоят друг против друга. Идёт подготовка с обоих сторон к решающему сражению. Наконец-то неугомонный швед получит его.
1709 год. Северная война. Пётр стремится отвоевать у шведов выход к Балтийскому морю. Решительное сражение. Две армии сходятся под Полтавой. С одной стороны русская армия во главе с Петром I и с другой армия шведского короля. Рядом с Карлом стоял Мазепа. Естественно, на проигрыш он не желал рассчитывать. Отказ Петра принять его назад не оставлял Мазепе шанса. Выиграть, выиграть, — шептали сморщенные старостью губы. Да, они, с Карлом, надеясь на победу, поделили уже Московию по-братски. Однако не всё желаемое свершается. А Пётр отдаёт приказ — добыть его живым. Доставить изменника к нему на очи.
В Белокаменной шли скорые сборы. Свистнув ухнул бич, экипаж плавно заскользил по укатанной дороге. Кэт мчала из Москвы. Не в золочёной карете и дорожном платье с кружевами, а в мужском костюме. Только не верхом, а в карете. Она знала, как Пётр будет мучиться сейчас по ночам. Навалившиеся думы не просто замучают его, а вытянут много сил, нужных в такой трудный час на другое. Ей надо успеть, перебрать часть его тревог на свои плечи. Так и было. Он подолгу лежал бревном, уперев глаза в темень, вскакивал, будил Меншикова или генералов, ехал с ними просматривая местность. Так в паре с грызущей тоской, по капле цедилось время. Возвращался на рассвете, падал в подушки, дремал аль нет не разобрать. Вот Кэт и спешила. С ней он будет спать. Пусть сон тот будет беспокойным и мучительным, а всё же сон. Страхов было много, но рискнула. Не было ни малейшей трудности в том, чтобы незамеченной добраться почти до цели. По киевскому шляху тянулись обозы с амуницией, провиантом, фузеями, палашами. Гнались табуны лошадей. Шли и шли колонны пехоты и новобранского капральства. На постоялом дворе стала свидетельницей того, как двое господ в присутствии дам говорили мерзко о ней и Петре. Если б они знали о её присутствии, то возможно прикусили бы свои языки… Грешна, не удержалась. В одно мгновение из скромной барышни, она превратилась в фурию. Проходя мимо, она заверила их, что сможет им помочь и, придвинувшись, ловко влепила болтуну пощёчину. Так ловко, что щека точно кусок мяса отлетела, а парик сполз набок. Ошарашенные джентльмены схватились за шпаги. Сопровождающие Кэт замерли от ужаса. Она ж выказывая спокойствие, сняла шляпу, распустила волосы и объявила болтливым господам, что к их услугам. Офицеры тут же бросились ей на помощь. Но господа, напялив свои шляпы и поправив парики, начали оправдываться и, придя немного в себя, пятясь точно раки, испарились. Оно и понятно — от греха подальше. Ошибиться и не узнать они не могли — Катерина. Отойдя от горячки, она извинилась перед сопровождающими за своё слишком бурное поведение, но по всему было видно, что ни капли не раскаивается, как будто это было в порядке вещей. Объяснить ей неправильность такого поведения оказалось делом зряшным и безуспешным. Чтоб быть уверенными, что продолжение ссоры исключается, ночь были на чеку, однако всё обошлось, и попыток расправиться не последовало, а утром путники продолжили путь. Слава Богу, обошлось без погони и стрельбы.
Пётр её приезда не ожидал. Но глаза сияли. Внимательно вглядевшись в его лицо, она отметила в нём следы усталости. Не сдержавшись обеспокоенно спросила, хорошо ли он себя чувствует? Царь отмахнулся — не до себя, но спохватившись заверил её, что лучше, чем сейчас, он себя никогда не чувствовал. Естественно врал. Болели голова, спина и тянули почки. Кэт разделила с Петром его военную судьбу. Она знала, что именно здесь решится судьба России, а значит, и Петра. Вот и хотела в такую минуту быть с ним рядом. На ней, как и в прежние времена был мужской костюм — гвардейский мундир. Кроме Меншикова, и пребывших с ней офицеров, о её присутствии не догадывался никто. Родившуюся в феврале 1708 году дочь Анну она оставила на надёжных людей. Сама же по исполнении ею года отправилась к Петру. Петра в связи с её приездом разрывала радость и страх. Но запретить он не смог, она всё сделала по-своему, а у него не хватало сил отказаться в такой момент от её присутствия рядом. «Хорошо! — сдался он. — Только сделай милость, не волнуйся по каждому чиху». Кэт обещала. Так рядом с ним потекли её непростые будни. Почувствовав, что беременна, Петру, чтоб не отправил в Москву, не сказала. Просто сказавшись больной почаще ложилась отдыхать. Хитрость прошла. Занятый войной Пётр просмотрел её состояние.
Меншиков, всё крутил трубу и осматривая предстоящее поля боя, цокал языком:
— Мин херц, раз плюнуть перебить Карле хребет.
Пётр сплюнул и сквозь зубы проскрипел:
— Пузырь, лопнешь смотри.