Я не знаю, как объяснить подобное. Не могу подобрать верных эпитетов к описанию этого чувства. Это началось в день, когда её похитили. В тот вечер, меня застал отец в своей комнате. Я стоял перед диваном на коленях сжимая ладонями край посадочного места. Я буквально физически ощущал её страх. Это была не та боль, что испытываешь в драке. Нет. Абсолютно, нахрен, нет.
Мне казалось, проще сделать харакири и намотать кишки на люстру, чем вытерпеть подобное.
— Ты ведь понимаешь, что не имеешь права на это? Не имеешь права на эти чувства. — Его рука сжала моё плечо, когда я, пытаясь вдохнуть, перевел на папу непонимающий взгляд. Его лицо показало всё, что я боялся увидеть. Он волновался. Мамон никогда не волнуется. Это вообще не про него. Ни в каких вариациях.
Резко мотнув головой, я хочу опровергнуть его слова. Оспорить его домыслы и выводы, сделанные неизвестно на чём. Из-за нехватки воздуха я лишь промычал, кусая щеку изнутри. Металлический привкус заполнил рот.
Как же это жалко, Ал.
— Ты ведь должен понимать кому она принадлежит…
— Нет! — рявкнул я. — Отец, это не так. — Отрицательно покачал головой до хруста шеи, — совсем не так. Я… я просто чувствую это здесь, — я приложил руку к шее. — Я не могу дышать. Не могу… У меня будто — будто не хватает сил на это зная, чувствуя, что им сейчас плохо. Понимаешь? Ощущение такое, что я не должен довольствоваться чем-то, чего нет у неё. Мне кажется. — Вдох. Лёгкие сжимаются. Боль в рёбрах и дыхательных путях. Выдох. — Кажется, что проще умертвить себя же, чем терпеть подобное. Я, блять, просто не понимаю в чём дело.
Мамон нахмурился и, проведя по нижнему ряду зубов, подхватил меня за руку и уложил на диван. Его задумчивый вид стал раздражать. Словно он знает что-то и не желает меня посвящать.
— Сынок, — настороженно сказал он и прочистил горло, — не пойми меня неправильно, но ответь. — Я кивнул, пытаясь унять сумасшедший стук собственного сердца. — У вас… Ты был с ней близок? — Я изогнул брови искренне не понимая, что он имеет в виду. Отец цокнул и присел на постели. — Ты спал с ней? С Викторией? У вас был секс?
Да, в моих влажных мечтах. — Подумал я и согнул колени, надавливая на живот. Блять, мне срочно нужно унять эту боль.
— Нет, — ответил я хрипло, почти беззвучно, не чувствуя при этом сожаления.
Я совру, если скажу, что не хотел её. Хотел. Блядскийбоже — сильно хотел. Но, я не мог переступить эту черту с первых дней. Не знаю, держала ли меня исходящая вибрация «интереса» Люци, скорее нет, чем да. Приложи немного больше усилий и открытых разговоров — мы бы потрахались. Она не скрывала своего интереса — я же, вообще не знаю, что это такое — скрывать заинтересованность. Но ни Вики ни я не переступали грань, ограничиваясь лишь теми моментами, когда он позволял. Именно позволял и это явно было не ради меня.
— Я не могу сейчас думать о проёбаном совокуплении с Вики, когда мои внутренности горят, пап. В чём дело?
— Да, конечно. Я понимаю. — Он кивнул и протянул мне стакан воды, материализовавшийся из воздуха. — Тогда я не могу предположить — почему так. Если бы ты, как сущность инкуба зацепился за неё, она бы тебе подошла и удовлетворила, тогда ответ бы был очевиден. Твой демон привязался бы к ней на ментальном уровне. Но так… Ты всегда был чересчур эмоционален. И, — поспешно добавил он, — тебя никто не винит в этом. Просто… Я прошу тебя, Алек, думай. Думай прежде, чем кинуться в пекло.
И как по твоему я должен противиться инстинктам?
Вопрос остался неозвученным и почувствовав, как жёсткая хватка удушья отпускает моё сердце, лёгкие и яйца, — я рассказал отцу о давнем порыве найти её. Тогда, услышав её зов, я чувствовал почти то же самое. Ощущение вырванного сердца. Тягостное чувство пустоты если не сделаю так, как она просит.
Рассказал о чувстве Яна. Он поделился со мной во время отсутствия Люцифера, несколько месяцев назад. То, как его демон рвался к ней. Желал «прощупать» если можно так сказать. Рассказал, как появился на самом деле Коул. Как он, игнорируя присутствующих, преклонил перед ней колени. Это было чертовски странно и, кажется, правильно.
— Вы почувствовали в ней её. — Слишком спокойно и уверенно сказал отец, спустя минуты раздумья.
— Кого? — Он улыбнулся отеческой улыбкой, полной гордости.
— Королеву. Поэтому ты чувствуешь себя так. Твоя сущность — она тонко переплетена с эмоциями, Алек. Твои чувства к ней, как к девушке, подруге, ведьме, матери будущего наследника — всё смешалось и вытекает в нечто инстинктивное. Понимаешь? — Я кивнул, находя в словах отца логическое объяснение происходящему. — Люцифер, он связан с ней душой. А вы, — он указал на меня пальцем, — почувствовали в ней силу. Ту, которая способна поставить вас на колени, но по вашей воле. Можно сказать, что вы сами выбрали себе новую правительницу нашего дома. С нами было также, когда мы пали. Когда Сэм привёл Лилит домой… Я помню это. — Он улыбнулся воспоминаниям. — Помню, как падшие падали к её ногам, видя в ней своего рода благословение.
Ещё один вопрос, давящий на меня на протяжении месяцев, повис между нами в воздухе. Способность Вики обеспечить меня подпиткой, не удосуживаясь снять при этом белья.
— О, — отец удивлённо протянул на такую откровенность. — Это, кхм. Это на самом деле очень необычно. Больше никто не подвергался таким последствиям близкого общения с Викторией?
— Не думаю. Может ли быть причастность Евы? Может ли вся эта аномалия, происходящие с Вики быть из-за Евы?
— Сомневаюсь, что Ева повлияла на ведьминские способности. — Отец приложил руку к пульсирующей точке на моем запястье и его губы беззвучно зашевелились.
Совсем недавно, относительно всем событиям, мы узнали про Рэн. Все те события наводили на мысль о возможности ведения двойной игры. Никто не знал ведьму. Люцифер также был удивлён её редкой способности заключения душ в собственном теле. Эти ведьмы были редкостью. Насколько нам известно сейчас — Рэн последняя из своего рода, кто унаследовал такой дар. Никто точно не знает, сколько жизней она до этого прожила; сколько раз перерождалась и что успела сделать за годы существования. Никто не мог залезть ей в голову, потому что духи её оберегали. Не только от нас, но и от тех, кто являлся врагами. И, поймите меня правильно, ей было сложно доверять. Я до сих пор не понимаю, как так вышло, что она решилась открыться ему. Что она показала и не могла ли сфальсифицировать те или иные события. Чтобы он сделал так, как нужно ей.
Всё было страшно запутано. Только вот, Люцифер обрел какую-то извращённую уверенность в её словах, видениях. Это читалось по его глазам. По манере ответа на вопросы. По тому, как он демонстративно отдал нам приказ… Он в себе уверен, и это невыносимо бесит и выводит из себя. Он не отыгрывался на нас, нет. Просто держит за идиотов, неспособных понять.
Отец говорил, что Самаэль и Лилит его не посвятили в семейный разговор, состоявшийся накануне. Только, что Лилит очень подавлена после разговора с сыном.
— Ты не думал спросить у ведьмы, что всё-таки там было? — сказал я Яну, прервав тишину. Он перекинул ногу на ногу и откинулся на спинку. — Мы не можем действовать не сообща. Это ёбаное самоубийство!
— Ты сам переживаешь — доверяет ли он нам. Не думал, что мы тоже должны доверять ему? И да, — его голос стал твёрже. — Рэн и слова нам не скажет. Я пытался.
Всё это кажется довольно обтекаемым. Все мы будто застряли в херовой петле, которая не имеет выхода.
В тот же вечер, когда отец сказал о нашем бездумном признании Вики королевой, за ужином нам поведали о взаимоотношениях былых времён Евы и Михаила.
Люцифер, после возвращения с Лимба, говорил о желании использовать Еву, как инкубатор для продолжения рода ангелов, но Рэн вставила своё предположение основываясь на своём опыте общения с падшей. Опять же, прошу заметить — я хочу верить. Но… Грёбанное «но». Я превращаюсь в Яна. Стану таким же параноиком.