Но с ним было всё в порядке.
Лилит и Самаэль доставили его на небеса и тот преобразился.
— Он обрёл достаточно мудрости, чтобы занять его место.
Только это и сказала тогда Лилит, смотря на уходящего за Эдемские ворота Адама.
— Мне не попасть на небеса. — сказал я больше для себя.
— Тебе и не нужно. Просто позови.
Настала моя очередь смеяться.
— Я? Демон? Сын его врага? Того, кто подполз к Еве, которая ещё тогда была его женой?
Она невозмутимо кивнула, не меняясь в лице. Спорить я не хотел и доказывать обратное тоже.
— Те жертвы, на которые ты шёл… Они тоже оставили на тебе отпечаток, ты не сможешь отдать ни одному из них своё тело. Не сможешь обменять. У тебя просто не хватит сил, Алек.
Я не удивился тому, что она знает моё имя. Но был удивлён тому, что она знает о моей проблеме. Сил на самом деле поубавилось, чего никто не должен был знать. И плохо то, что этим знанием ведьма сама себе подписала смертный приговор.
— Им нужны физические, способные удержать их силу, оболочки. Ты готов пойти на такую жертву? Готов предоставить им это? Им нужны тела, что могли бы трансформироваться и подстроиться под их сущность. Ты знаешь настолько сильных существ в своём мире, тех, кто выдержит силу Цербера и сына Сатаны? Мне на ум приходят лишь двое.
Мои кулаки сжались. Сухожилия натянулись и хрустнули. Её глаза заблестели. Злобно, как у хищника.
Я знал, что ведьмы этого ковена не совсем нормальные. Для своей магии, раз в десятилетие, они приносят в жертву ребёнка, выбранного их богиней. Первой ведьмой, которая образовала их ковен. Одного из своих, блять. Что за варварство?
— Его дети. Они могут принять их души.
— Нет.
Нет. Блять. Нет.
Сука. Ёбаная сука!
— Они могущественные. Настолько, что тебе нужно лишь попросить Адама сделать всё быстро. Они даже ничего не почувствуют.
Я уже не слышал её.
Данте, Дани. Даниэла. Данте.
Даниэла.
Я помогал выбрать ей имя. Я взял эту малышку на руки и безгранично полюбил, как только посмотрел ей в глаза. Я чувствовал стук её сердца под своей ладонью. Я до сих пор ощущаю, как она тогда схватилась за мой палец своими, невероятно маленькими и крепко сжала. Она улыбнулась мне через неделю после появления на свет. Я замирал каждый раз стоило ей посмотреть на меня. Маленькая принцесса. Могущественная ведьма, даже не открывшая свой потенциал. А когда это произойдет… Даже Аделаида высказалась по этому поводу со страхом в глазах. Ей было четыре, а перед ней склонялись демоны и ведьмы. Не могли противиться зову подчинения перед сильнейшей. Уже тогда все понимали, что она истинная дочь своего отца.
Данте родился тремя минутами позже. Как только я увидел его, меня захлестнули такие чувства собственничества и безграничного желания защищать его любой ценой, что я не мог остановить одобряющее рычание демона, что был готов присягнуть в верности новому Дьяволу. Новой силе. Превосходной и уникальной. Я учил его летать. Мы научили драться и играть в баскетбол. Я приходил к ним по ночам, когда не мог видеть Вики и рассказывал истории нашей жизни. Они засыпали на моих коленях, а я перебирал их волосы на макушке.
Улыбка ведьмы застыла. Она испугалась того, как я на неё посмотрел.
— Никто не смеет даже помыслить о их смерти.
Когда я обернулся, услышал глухой звук.
Голова ведьмы упала на деревянный, прогнивший пол. Следом её тело свалилось замертво. Дверь за мной закрылась. Я отправился домой. Пора нанести визит отцу.
***Наше время. Поместье Морнингстар.Вики.
Будто сам ветер говорил со мной, нашёптывал, окутывая плечи странной материей, кажется сотканной из тончайших нитей шёлка. Лёгкое дуновение касалось моей шеи успокаивая.
Я услышала голоса, которые врывались в моё сознание. Они были тихие, но я улавливала каждый звук, причмокивание, тихий рокот после произнесённой буквы.
Голоса были одновременно рядом и далеко. Кто-то спорил. Довольно настырно. Я втянула воздух. Запах заботы и соперничества сменился тревожностью.
И хотелось посмотреть кто это рядом со мной, но боль, пронзившая глаза, заставила поморщиться. Дверь скрипнула и я приподняла шею, поворачиваясь на звук. Мышцы одеревенели. Я хрипло застонала.
— Мама? — услышала приближающиеся шаги.
Данте. Я открыла рот, но не смогла издать ни звука. Простынь подо мной была ледяной, мурашки покрыли спину. Морщась, превозмогая щемящую боль, взглянула на сына, что сидел на корточках возле постели, а его руки, плотно сжатые в кулаки, лежали на краю матраса.
— Слава бездне. — произнёс он на выдохе. — Наконец-то ты очнулась.
Я видела лишь очертания его силуэта. Сильная рябь в глазах, шум в ушах и ломота во всём теле, просто сделали из меня какое-то посмешище. Мне было стыдно за то, что он видел меня в таком виде.
Я почувствовала прикосновение к своей ладони. Тёплой и немного влажной от волнения. В голове будто громыхнул удар молнии. Я стиснула руку сына и глаза против воли распахнулись. Мои руки задрожали, а сетчатку глаза резало от яркого света, проникающего в окно спальни.
Я вспомнила.
— Данте… — Я сглотнула. Привкус меди на моём языке напугал. — Боже… Данте, скажи… — Губы затряслись вместе с подбородком.
Люцифер. Его руки на моих руках. Его губы на моих щеках. Они были там. Видели его и обнимали. Он обнимал своих детей и меня. Он играл для нас. Как и хотел когда-то. Я чувствовала его запах, чувствовала его дыхание на своём лице. Он пах домом. Будто никогда и никуда не уходил.
— Не плачь, пожалуйста. — Данте потянулся и провёл по моей щеке, смахнув слезинку. — Мы очень волновались.
— Это… Это правда? — мой голос был хриплым. Обычно такой бывает после долгого сна или болезни.
Данте улыбнулся. Совсем по-мальчишески. Я с надеждой смотрела в карие, оттеняющие шоколадным блеском на солнце глаза. У меня кровь застыла в ожидании ответа. Он кивнул.
— Ты три дня была без сознания. Я только что сменил Дани. — Он встал и аккуратно сел на край кровати. — Ей необходимо поесть. — он сглотнул и мне стало больно от того, что я не знаю… Что я должна говорить? Спросить где он и почему его нет? Попросить позвать его? Но как? Как он вернулся? Как Они вернулись? Как им удалось спустя столько лет? Они, мои дети, волновались за меня, а эгоистичная часть внутри меня верещала, требуя своего демона.
Наверное я покраснела, потому что Данте вздернул бровь и усмехнулся.
— Он все три дня сидел под дверью, как адская гончая. — он осёкся. Глаза округлились. — Только не говори ему, что я так назвал его. Пожалуйста. — добавил он после паузы. Я хотела кивнуть, но ощутила, как голова начинает кружиться. Данте нахмурился. — Ваша связь, она восстановилась и требует навёрствывать упущенное. Так Рэн сказала. Папа давал тебе свою кровь, пока ты была без сознания, но дольше нескольких минут он не мог находиться с тобой рядом. Его демон выходил наружу. Тянулся к тебе, а ты не могла ответить.
Так вот откуда этот привкус.
Я подалась вперёд, чтобы сесть и застонала от боли в пояснице. Господи, это так живут люди, с такими ощущениями в теле, когда стареют или болеют?
Данте наклонился в сторону и достал подушку со второй половины кровати. Он придержал меня одной рукой за талию, а другой подложил подушку под спину, чтобы я могла опереться на неё.
— Где же он сейчас? — спросила, когда Данте снова нахмурился, смотря за моими действиями. Я искусала губы от нервов.
— Всё там же, — сын закатил глаза и указал на дверь. — Тебе было больно. Вам обоим. Мне кажется, — Данте перешёл на шёпот. — Он боится, что из-за него ты пострадала.
— Нет. — стала отрицать я. — Нет, не думаю. Мне всю последнюю неделю было не очень хорошо. Это просто стресс.
Данте опустил взгляд, словно стесняясь меня. Или скрывая что-то. Он молчал, а я ждала пока заговорит сам.
— Я не могу. Он сам тебе обо всем расскажет, мам. Не смотри так на меня. — Данте заворчал. Я улыбнулась ему и протянула руку, чтобы обхватил вторую ладонь. — Под таким твоим взглядом чувствую себя ребёнком, который забыл вымыть руки и освежить рот после первой в жизни сигареты.