Целуя Клер, Себастьян не торопился. Ему хотелось насладиться мятным привкусом дыхания и ощутить нежное тепло рта. Он позволил Клер самой двинуться вперед и вскоре получил щедрое вознаграждение: горячий влажный поцелуй, столь же захватывающий, сколь и сладкий. Себастьян чувствовал, как в раскрывшемся цветке растет и зреет страсть. Горячее стремление торопило прикосновения и рождало тихие стоны.
Внезапно Клер отстранилась, взглянула удивленно и в то же время отрешенно. Снова крепко вцепилась в его плечи и сквозь прерывистое дыхание спросила:
– Почему я снова позволяю этому случиться?
Вожделение уже жадно овладело Себастьяном. Он дышал так же торопливо, так же неровно и сбивчиво, как и Клер.
– Мы уже выяснили причину.
– Знаю. Но почему с тобой? – Она облизнула влажные губы. – В мире много других мужчин.
Он прижал ее к себе с такой силой, словно хотел слиться с ней в одно целое.
– Наверное, со мной приятнее, чем с другими.
Время разговоров истекло, и он вновь накрыл ее губы своими. На сей раз Клер не колебалась, а смело отдалась страсти – пылкой, стремительной, требовательной.
Себастьян положил ладонь на ее круглую попку и, чуть приподняв, посадил Клер к себе на колено. В тот же миг она оказалась такой близкой, такой доступной, что вожделение перехлестнуло все мыслимые границы, почти отказываясь подчиняться. Клер ответила искренне, открыто, и он дал ей все, о чем она молча молила.
Она ошиблась. Себастьян вовсе не стремился подчинить женщину себе. Хотя абсолютно не возражал, чтобы его радовали в постели. Или не в постели, а, например, в буфетной. Как сейчас. Его рука скользнула с попы Клер на талию и нарушила границу свитера. Кожа оказалась восхитительно мягкой, и он принялся большим пальцем рисовать круги на ее животе. Клер беспокойно заерзала, пытаясь прильнуть как можно ближе к нему. Себастьян с трудом подавил желание сдернуть с Клер брюки и трусики и любить ее прямо здесь, среди полок с продуктами, на полу. Любить, не опасаясь, что того и гляди кто-нибудь откроет дверь. В эти секунды смысл жизни заключался в мягких податливых бедрах. Лишь они могли успокоить резкое, жгучее вожделение, зло скрутившее все его существо и разбавившее удовольствие немалой дозой боли.
Себастьян поднял руку к верхней жемчужной пуговке свитера и расстегнул ее. Не прерывая безумного поцелуя, он подверг той же участи следующую пуговку. Только бы Клер не остановила его! Остановиться, конечно, придется, но потом, позже. А сейчас так хотелось продолжения, развития захватывающего сюжета! Еще пять пуговок, и вот джемпер распахнулся, а его рука с торжеством овладела грудью. Сквозь тонкое кружево невесомого бюстгальтера в ладонь доверчиво уткнулся твердый сосок.
Клер отстранилась и испуганно посмотрела на руку:
– Ты расстегнул мой джемпер!
Себастьян провел большим пальцем по соску. Она закрыла глаза и на мгновение затихла, перестав дышать.
– Хочу тебя, – шепнул он.
Клер снова посмотрела на него. В голубых глазах отражалась борьба: желание сражалось с привычкой к сдержанности и самообладанию.
– Нельзя.
– Знаю. – Прозрачный узор кружева мучительно обещал восхитительное, почти волшебное сокровище. – Мы остановимся.
Она покачала головой, но не отодвинулась и не убрала руку со своей груди.
– Давно пора остановиться. Дверь не заперта. Кто-нибудь войдет.
Такова реальность. В обычной жизни обстоятельства непременно заставили бы его одуматься. Но только не сегодня. А потому Себастьян еще больше распахнул свитер и принялся любоваться открывшимся ему видом.
– С той бестолковой ночи в отеле я мечтал вот об этом мгновении, – прошептал он. – Мечтал раздеть тебя и коснуться. – Взгляд восхищенно исследовал каждый сантиметр груди и остановился на прижатых красным кружевом сосках. – Мечтал снова посмотреть на маленькую Клер.
– Я уже давно не маленькая, – тоже шепотом возмутилась Клер.
– Знаю. – Себастьян засунул три пальца под бретельку. – Удивительно красиво. Всегда носи красное. – Скользнул по атласу и кружеву к шелковому бантику в глубокой расщелине. Склонился и поцеловал в шею, а в это же время потянул спрятанную под бантиком застежку. Бюстгальтер расстегнулся и тут же оказался внизу, на руках – вместе со свитером. – А сейчас еще красивее.
Полные белые груди безупречно округлой формы венчали маленькие темно-розовые вершинки. Чувственные, словно предлагающие себя на десерт. Себастьян наклонился и приник губами к ямке в основании шеи, к узкой долине меж двух холмов, к крутому склону. Заглянул Клер в лицо, а потом прикоснулся языком к твердой, словно камешек, вершинке. Пощекотал, подразнил. Клер сжала ладонями его щеки и выгнула спину. Ноздри затрепетали, а прикрытые ресницами голубые глаза затуманились влагой нетерпения.
Себастьян завел ладони ей за спину и приподнял, позволив языку, смело играть с грудью. Захватив губами сосок, он принялся ласкать его почти с отчаянием – острое вожделение тянуло, скручивало и терзало.
– Хватит! – неожиданно прошептала Клер. Уперлась двумя руками ему в плечи и с силой оттолкнула.
Себастьян взглянул растерянно, не понимая, почему вдруг злая судьба прервала наслаждение. Вкус нежной кожи опьянял и вдохновлял. Почему хватит? С какой стати? Он же только начал!
За закрытой дверью послышался шум воды. Кто-то открыл кран.
– Наверное, Леонард, – прошептала Клер.
Себастьян услышал приглушенное бормотание отца, но лишь крепче прижал к груди свое сокровище. Меньше всего на свете он хотел и мог остановиться прямо сейчас. Но чтобы отец застал их с Клер? О нет, только не это!
– Пойдем ко мне, – шепнул он ей едва слышно, в самое ухо.
Клер покачала головой и высвободилась из объятий. Шум воды прекратился, послышались удаляющиеся шаги. Отец ушел в столовую.
Пытаясь взять себя в руки, Себастьян провел пятерней по волосам. Разочарование ощущалось слишком остро.
– У вас такой большой дом. Наверняка найдется тихая комната, где можно продолжить.
Клер снова покачала головой, торопясь привести в порядок бюстгальтер. Собранные в «конский хвост» темные волосы скользнули по плечам.
– Мне следовало догадаться, что дело зайдет слишком далеко.
Желание молотом стучало в мозгу и бушевало в крови. Себастьян сейчас думал лишь об одном: закончить то, что так хорошо началось. В доме отца. В доме Джойс. На заднем сиденье машины. Где угодно – в конце концов, какая разница?
– Всего лишь минуту назад ты и не думала сожалеть.
Клер подняла глаза, потом снова посмотрела вниз и застегнула красный бантик.
– На сожаление не хватило времени. События развивались слишком стремительно.
Сейчас она вызывала у Себастьяна раздражение. Точно так же, как тем утром в номере отеля.
– Но ведь ты вполне одобряла и разделяла все, что происходило. Если бы не вошел отец, то и сейчас ты держала бы меня за уши и стонала. А еще через несколько минут позволила бы окончательно себя раздеть.
– И ничего я не стонала. – Клер принялась застегивать свитер. – И знаешь, не обольщайся. Больше тебе ничего не удалось бы с меня снять.
– Не обманывай себя. Ты позволила бы мне сделать все, что угодно. – Себастьян с трудом подавил искушение схватить упрямицу в охапку и целовать ее до тех пор, пока она сама не станет молить о продолжении. – В следующий раз, когда позволишь себя раздеть, непременно дойду до конца.
– Следующего раза не будет. – Дрожащие пальцы едва справлялись с жемчужными пуговками, – Процесс вышел из-под контроля прежде, чем мне удалось его остановить.
– Верно. Но ты не относишься к тем девочка, которые лишь смутно представляют, чем могут закончиться подобные эксперименты. Так что в следующий раз я поступлю по-своему и завершу дело, которое оказалось не пол силу твоему жениху.