— Но, мам, — возмущалась обыкновенно Элли, уминая трехэтажный сэндвич, в который вошло почти все содержимое холодильника, — еда — это пустая трата времени. Есть множество более интересных занятий.
Дочь и сын застыли в изумлении, когда Тесс объявила о своем намерении приготовить для Стивена романтический ужин. Элли была настроена скептически по поводу кулинарных способностей матери.
— Знаешь что, мам, — в ней говорил опыт ее шестнадцати лет, — может быть, надежней будет послать за пиццей?
Стивен вышел из метро на площади Слоуна и на подходе к остановке увидел, что его автобус только что уехал. Вместо того чтобы ждать другой, он решил пройтись по Кингс-роуд. Вечера стали немного светлее, Лондон выглядел нарядным и милым; в приоконных ящичках уже расцвели нарциссы.
Улица, бывшая некогда центром ночной жизни Лондона, сохраняла свое особое очарование. Сомнительные лавки, торгующие кожей, соседствовали с антикварными магазинами, и надо всем этим странный дух универмага «Питер Джонз». Стивен двинулся по правой стороне, разглядывая витрины и наблюдая за геями и уличной шпаной — постоянными обитателями этого места.
На полдороге он остановился возле колледжа искусств в Челси. Большое объявление оповещало прохожих о том, что вечерние курсы по рисунку с натуры могут быть закрыты из-за отсутствия желающих. Стивен опустил портфель на землю и уставился на объявление. Ему всегда хотелось заняться рисунком с натуры, он считал, что, как гаммы для пианино, так рисунок с натуры является универсальной базой во многих областях искусства.
О чем он думал раньше? Живопись всегда считалась сферой его отца, а всю свою сознательную жизнь он старался выбраться из тени Джулиуса. Но когда-то у него были способности. Его учитель рисования в колледже пришел в ярость, когда узнал, что Стивен будет поступать в университет, а не в художественный колледж. Обычно мягкий человек, он внезапно стал поучать Стивена. «Талант — как зуд, — кричал он, — возможно, не чесать зудящее место — разумно, но в конце концов это сведет вас с ума».
Может быть, неудовлетворенность, которую он испытывал, не так уж серьезна. В последнее время его волновало не то, что он лишен творческого дара, а то, что понапрасну растрачивает свой дар. Вечерние занятия стоят гроши, и потом их в любую минуту можно бросить, если окажется, что это не то, что надо.
Он вернулся и записался, заплатив взнос — десять фунтов. Когда он вышел на улицу, то неожиданно почувствовал подъем, как будто удалили что-то, долгое время давящее на мозг.
Открыв входную дверь, он тут же почувствовал знакомый запах своей любимой пиццы — из пиццерии, что неподалеку. В столовой, которая редко использовалась по назначению (они больше любили есть на кухне), Тесс накрыла стол зеленой льняной скатертью, зажгла свечи, как для праздничного ужина.
Опуская портфель, Стивен поймал ее тревожный взгляд и понял, что она затеяла все это ради него.
— Не волнуйся. Со мной все будет в порядке. Ты ни за что не угадаешь, что я только что сделал. Я записался на вечерние курсы рисунка с натуры.
Тесс посмотрела на него в изумлении.
— Я думала, что рисование — это область твоего отца.
— Да, конечно, но у меня был когда-то талант. Я хочу проверить, насколько одарен…
Неожиданно вечер, которого оба так боялись, вышел веселым и уютным. После двух бокалов вина Тесс почувствовала облегчение.
На следующее утро, проснувшись, Тесс потянулась на кровати. Суббота — как чудесно! Стивен еще спал, на глазах прядь непослушных волос. Тихонько, чтобы не разбудить его, она спустилась в кухню и приготовила чай. От позвякивания чашек он проснулся.
— Я что попал в рай?
— Это я задабриваю тебя.
— Зачем? — Его рука с надеждой скользнула вверх под ночной рубашкой Тесс.
Она поставила чашку и улыбнулась самой соблазнительной улыбкой, на какую только была способна.
— Потому что, боюсь, сегодня твоя очередь ехать в супермаркет, — промурлыкала она.
Стивен упал на кровать и спрятал голову под подушку.
— Неужели?
— Не волнуйся, Люк поможет тебе, он обожает супермаркеты.
Так что после завтрака Стивен и Люк отправились в одном направлении, а Тесс — в другом: ей надо было завезти Элли к ее подружке Лили, где они, несомненно, проведут весь день за просмотром познавательных видеофильмов типа «Не проговорись маме, наша няня — зомби».
Пока Люк курсировал по проходам супермаркета в поисках пищи, об исходных составляющих которой вы бы ни за что не догадались, Стивен размышлял о чудесах, явленных миру маркетингом, начиная от тюбика пасты в форме динозавра и кончая йоркширскими пудингами холодного приготовления. К счастью, Тесс снабдила их вразумительным списком, и Стивен настаивал — «никаких отклонений, иначе здесь придется провести весь день».
Единственный спор между ними возник, как ни странно, в секции моющих средств. Стивен выбрал один из порошков, но Люк поставил его на полку.
— Маме больше нравится другой, потому, что он сохраняет яркое ярким, — объяснил он отцу, любезно процитировав слова из телевизионной рекламы.
— Но это же чепуха! — Стивен попытался заменить порошок.
— Нет, не чепуха! — самоуверенно настаивал Люк. — Мама так говорит.
— Но я же работал в рекламе и знаю, что это совершенная чушь, просто выдумывают что угодно. И потом, он дороже.
— Но маме он больше нравится.
Стивен сдался. Сцена отлично бы подошла в качестве наглядного примера того, как действует реклама. Да, ему удалось одурачить даже свою собственную жену.
К великому облегчению Стивена, вечером они остались вдвоем. Люк отправился к своему приятелю Бену, а Элли — на вечеринку. Даже Инга ушла, надев мини-юбку и оросив себя духами «Кельвин Кляйн».
— Куда это она вырядилась?
— На дискотеку АКИ.
— Что это — АКИ? Я остановился в своем развитии на «Эмерсон, Лэйк и Пальмер».
Тесс засмеялась:
— «Английский Как Иностранный», тупица.
Стивен пригубил вино.
— Слава Богу, я уже не молод.
Они с Тесс отведали совсем немного «Кьянти» и сыра, когда появилась Элли. Стивен чуть не выронил из рук бокал. Девочка была одета в черный топ, маленькие короткие шорты и огромные массивные ботинки. Довершала ансамбль большая татуировка на плече: ухмыляющийся череп с розой в зубах.
— Тесс, — прошептал он, не веря своим глазам, — ты видела ее плечо? Какого черта ты позволила ей это сделать?
— О, папа! — Элли засунула палец в рот и потом легонько потерла кожу. Татуировка слегка потускнела. — Ты что, никогда не видел переводные картинки? Их наверняка клали в жвачки даже в то время, когда ты был молодым.
Стивен допил вино одним глотком, с чувством крайнего облегчения. Но решил не сдаваться. Видимо, утонченность сейчас не в моде.
— Ну и куда ты ходила, одетая как девушка по вызову в Булонском лесу?
— На вечеринку, я же сказала. И не волнуйся, я не хожу так по улице. Папа Лил подбросил нас туда, а мама дала мне деньги на такси до дома.
Вот это да! Внезапно ему в голову пришла идея. Он схватил дочь за руку и усадил на стул.
— Ты знаешь, что такое жизнь?
Элли простонала:
— Да, пап. Ты уже рассказал все о жизни, когда мне было четыре года.
Стивен был ошарашен.
— Что, правда?
— Да, и с блестящими подробностями, ты забыл только одно обстоятельство, что в жизни бывают развлечения. По какой-то причине ты решил опустить эту мелочь.
— А откуда ты узнала об этой мелочи? — спросил он подозрительно.
— От тебя и мамы, пока вы валялись в постели, а мы смотрели телевизор.
Тесс хихикнула, но Стивен был непреклонен.
— Элли, ты носишь с собой презервативы?