А первый, вечный и непримиримый враг России — это Западная Европа. И в основе этой враждебности лежат даже не столько экономические интересы, сколько духовная несовместимость русских и европейцев. Вот пример.
В царствование Николая I в России побывал французский маркиз де Кюстин, который по возвращении на родину издал книгу «Россия в 1839 году». Она имела шумный успех и была переведена на все основные европейские языки. Вот несколько цитат из неё:
«выражал волю, но не данного человека, а того, по чьёму поручению он шёл… Военная дисциплина в России подавляет всё и всех… Это население, состоящее из автоматов, напоминает шахматные фигуры, которые приводит в движение один лишь человек (то есть царь), имея своим незримым противником всё человечество».
В Петропавловской крепости Кюстину мёртвые казались более свободными, чем живые. Ему любой российский государственный преступник, независимо от характера и степени его вины, представляется невинной жертвой российского деспотизма.
«Россия, думается мне, единственная страна, где люди не имеют понятия об истинном счастье». «сулит миру страшное будущее… С тех пор, как я в России, будущее Европы представляется мне в мрачном свете… Русский народ теперь ни к чему не способен, кроме покорения мира».
Но почему Кюстин обрушился с критикой на николаевскую Россию? Потому что это был период, когда русская нация нашла себя, — отсюда и «золотой век русской культуры»: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Гоголь, Глинка, Александр Иванов… В стране не было никакой оппозиции власти (не считая нацменов — Шевченко, Петрашевского и др.). Она представляла собой несокрушимый монолит, в котором гасли всякие заходившие с Запада революционные идеи. В то же время Россия, когда считала нужным, посылала войска для подавления революционных выступлений — не только в Польше, входившей в её состав, но и в Венгрии. И Европа чувствовала, что её миссия — нести по миру идеи гуманизма, прогресса, эволюции и революции (как они понимались европейцами) — не увенчается успехом. Либо Россия будет сокрушена, либо существование Европы лишается смысла, — так был поставлен вопрос Историей. (Не случайно Маркс и Энгельс были такого отвратительного мнения о России, которое они сменили на самое восторженное, как только в России началось революционное брожение.)
Это противостояние гениально прозрел великий русский поэт и выдающийся политический мыслитель Ф.И.Тютчев. В своей знаменитой статье «Россия и революция», увидевшей свет в 1848 году, он писал:
«Давно уже в Европе существуют только две действительные силы — революция и Россия. Эти две силы теперь противопоставлены одна другой, и, быть может, завтра они вступят в борьбу. Между ними никакие переговоры, никакие трактаты невозможны; существование одной из них равносильно смерти другой! От исхода борьбы, возникшей между ними, величайшей борьбы, какой когда-либо мир был свидетелем, зависит на многие века вся политическая и религиозная будущность человечества».
Тютчев подчёркивает, что дело тут не в политических разногласиях и вообще не в чисто человеческих отношениях, причины этого противостояния гораздо более глубокие:
«Россия прежде всего христианская империя; русский народ — христианин не только в силу православия своих убеждений, но ещё благодаря чему-то более задушевному, чем убеждения. Он — христианин в силу той способности к самоотвержению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы. Революция — прежде всего враг христианства! Антихристианское настроение есть душа революции; это её особенный, отличительный характер».
Тютчев видит неизбежность «крестового похода» революции, то есть Запада, против России. И Крымская война, разразившаяся всего через пять лет после появления его статьи, стала прологом этого крестового похода. В этой войне «христианские» Англия, Франция и Сардиния (при благожелательном для них нейтралитете других европейских держав) объединились с мусульманской Турцией протии христианской России, — наглядное свидетельство принципиальной ненависти Запада к нашей стране. (Смерть Николая I лишила Россию заслуженной победы в этой войне, и это имело катастрофические последствия для нас.)
А взгляды Кюстина выражают сущность отношения основной части европейцев к России и в наши дни. Вот что пишет по этому поводу современный российский журналист Д.Косырев:
«Мне приходилось наблюдать за переговорами российских дипломатов в разных частях света, в том числе в очень трудных случаях (скажем, по «курильскому вопросу» с японцами). Или, скажем, просто общаться с людьми из самых экзотических стран. Так вот, нигде — ни в Китае, ни в Индии, ни в Японии, ни на Ближнем Востоке — нет такого полного, абсолютного, наивного и по-детски жестокого непонимания России, как в Европе. Ближний Восток, скажем, это совсем другой мир. Но там умеют уважать отличие других народов и других культур от своей. У европейцев этого нет. Здесь налицо какая-то культурная несовместимость, которой нет больше у нас ни с одной частью света.
Между Россией и Европой стоит какой-то невидимый железный занавес. Проникая сквозь него, оказываешься как бы среди марсиан, которые выглядят, как мы, но мыслят абсолютно по-иному, а главное — не имеют никакого понятия о множестве фактов, которые, вроде бы, очевидны. И не хотят иметь это понятие». .
Впрочем, ещё Н.Я.Данилевский, выпустивший в свет в 1869 году книгу «Россия и Европа», в которой впервые была высказана мысль о том, что всемирная история — это сосуществование и борьба разных цивилизаций, отмечал то же самое:
«Ещё в моде у нас относить всё к незнанию Европы, к её невежеству относительно России… Смешны оправдания мудрой, как змий, Европы — её незнанием, наивностью и легковерием, точно будто об институтке речь идёт. Европа не знает, потому что не хочет знать, или, лучше сказать, знает так, как знать хочет, то есть как соответствует её предвзятым мнениям, страстям, гордости, ненависти и презрению».
А о том, что противостояние России и Европы отнюдь не ушло в прошлое, красноречиво говорит, например, тема прошедшей несколько лет назад конференции в Лондоне: «Как вернуть Россию к границам 1551 года».
Европа не всегда была такой слепой и предвзятой. В Средние века европейские государства ощущали свою второсортность по сравнению с могущественной, блистательной и высококультурной Византией. Нынешняя Европа возникла в результате грандиозного культурного и общественного переворота, который прошёл через три эпохи: Возрождения, Реформации и Просвещения. На смену феодализму приходила эра буржуазии с её торгово-ростовщическим духом. Выражавший её интересы гуманизм возвеличил человека, поставил его рядом с Богом или даже вместо Него. Но какого человека? Индивидуалиста и сугубого эгоиста.
Нынешняя объединённая Европа — это воскрешение империи Карла Великого, и она ставит перед собой задачу — создать новую общность, единый европейский народ.
А решить её нелегко. Ведь в Европе есть разные люди и разные народы. Среди европейцев были горячие сторонники России и поклонники русской культуры, считавшие, что вся европейская литература напоминает детишек, играющих в песочнице у ног двух гигантов — Льва Толстого и Достоевского. Австрийский поэт Рильке писал, что все страны граничат между собой, и только Россия граничит с Богом (правда, побывав у нас, он умерил свой пафос и стал искать другую страну, более подходящую на роль идеала). Немец Вальтер Шубарт верил во всемирную мессианскую роль России (но с приходом советских войск в Прибалтику он был арестован и сгинул неизвестно где). Но если говорить о тех, кто наиболее полно выражает дух народов Европы и определяет их политику, то они живут (причём на протяжении нескольких веков) стремлением к «окончательному решению русского вопроса», которое заключается в уничтожении нашего народа или, по крайней мере, в оттеснении его за Урал.