— Ты принял ванну, — сказала я. — И побрился. Я поражена.
— Все ради тебя, дорогая.
— Уверена, мадам Наташа и ее девочки тоже оценят твои старания.
Он улыбнулся, обнажая белые зубы. Это была та самая улыбка, благодаря которой он мог получить все, что хотел, у мадам Наташи — и где угодно в Мермейе — абсолютно бесплатно. Он кивнул на Квентина, который все еще выжидающе стоял у боковой двери Нигеля.
— Так что же он там делает?
— Ищет проблем, причем столько, что вряд ли сможет со всеми справиться.
Улыбочка стала еще шире.
— У Нигеля или у тебя?
— У обоих.
— Тогда давай перейдем улицу и остановим его. В «Короне», должно быть, нам еще держат столик.
— Не так-то просто.
— Почему?
— Он здесь не по собственному желанию.
— Значит, кто-то ему хорошо заплатил. Не впервой. Пойдем, а он пусть зарабатывает свои деньги.
Я не сдвинулась с места.
— Сколько бы ты запросил за то, чтобы вломиться к Нигелю ночью?
К его чести, Фелан долго не раздумывал.
— Гораздо больше денег, чем может быть на руках у кого-нибудь в этом городе.
— Точно. А Квентин еще и до ужаса боится некромантов. Здесь замешано что-то еще, а не просто деньги. То есть тот, кто его нанял, испугал Квентина больше, чем сам Ни- гель. Квентин очень осторожен и старается не совать нос в грязные дела, но кто-то его в это втянул… и мне это не нравится.
— Так спроси его, кто это.
— Спрашивала.
— И?
— На прошлой неделе Квентин купил новый комплект отмычек и стал готовиться. Я начала задавать вопросы. Он — меня избегать.
Я кивком указала на оружие и темную кожаную одежду составляющие мой вечерний наряд, — все венчал нелепый огромный плащ с капюшоном, чтобы Квентин меня не узнал, даже если и заметит. В качестве дополнительной меры предосторожности мои волосы были заплетены в длинную косу и скрыты под капюшоном.
— Так что шпионские будни.
— Значит, поскольку он не захотел тебе сказать, что с ним происходит, ты просто собираешься следовать за ним, пока что-нибудь не произойдет?
Я кивнула.
— Точно. И вытащу его задницу из огня, если понадобится. А потом мы немного поболтаем.
Я бросила взгляд на вход в переулок. Фелан не взял с собой никого из экипажа. Вот так сюрприз.
— Разве ты один?
— Оказаться ночью в таком месте мои люди могут пожелать лишь после хорошей выпивки… или если им надо кого-нибудь подкараулить. Даже если бы они знали, что им придется находиться в темном переулке вместе с тобой, мятежа все равно было бы не избежать.
Ответа у меня не нашлось. Я бы тоже взбунтовалась. Мы отступили в тень и стали ждать.
Поболтать со мной Квентину непременно придется, но у меня все-таки теплилась надежда, что спасение из огня его задницы не вклинится в распорядок моего вечера. Хотя, зная послужной список Квентина, можно было не сомневаться, что все это ждет меня в ближайшем будущем.
Два месяца назад Квентина наняли стянуть изумрудное ожерелье, присланное местному герцогу. Ювелир сообщил о краже. Его милость отсутствовал, но жена его была дома. К несчастью для заинтересованных лиц, герцогиня изумруды презирала, но вот предположительная любовница мужа их обожала. Неприятности не миновали обоих — ни герцога, ни Квентина. Герцог-то просто удалился в свое имение, "а природу. А Квентину пришлось прятаться в болотах Дайта. Оттуда он вышел другим человеком. Полагаю, три недели впроголодь, когда из еды только слизняки в иле, чему-то его научили.
Узнала все это я только постфактум — когда Квентин улучил момент, чтобы признаться в том, что снова готов со мной работать и что дела его могли бы идти и лучше. Мои друзья в городском дозоре считали, что его талант эффектно уходить от неприятностей был соизмерим с его талантом притягивать неудачу — смотря с какой стороны подходить.
И все же сегодня ночью он был здесь — и довольно близок к тому, чтобы вломиться в дом самого отвратительного некроманта Мермейи. Большинство людей почти не учатся на своих ошибках. И должна признать, если целью Квентина было попросить у судьбы кое-что похуже, чем поедание слизняков из болота, — что ж, тогда он в правильном месте.
Прошло минут десять, а Квентин даже не шевельнулся. Про Фелана я того же сказать не могла. Три месяца в море сделали свое поганое дело: он отчаянно жаждал в эту секунду кое-чего другого, а не стоять в вонючем переулке и прислушиваться к собственному дыханию.