«А вот та, четвертая малютка, как раз родилась в больнице, однако, не помогло это ей», - подумала София, - «Ладно, все будет хорошо, надо только в это верить».
Середина марта. В свой выходной день София после встречи и разговора с Александром, решилась на беспрецедентный шаг – пойти к Бирюковым. Девушке было невообразимо стыдно туда идти, но ночь, которую София провела перед этим днем в слезах и в воспоминаниях о детях, заставила девушку так поступить.
Девушка шла по знакомому маршруту и немало волновалась. В том, что ее Бирюковы встретили бы нейтрально, София не сомневалась. Несмотря ни на что эти люди считали Софию своей приемной дочерью и не могли бы просто так не пустить ее в дом. Девушка слегка волновалась, что может попасться полиции, но внешний вид Софии не вызывал подозрений, а уверенная походка помогала девушке.
София дошла до дома опекунов, вздохнула и постучала в дверь.
- Кто там? – раздался голос Марии Викторовны.
- Соня, - ответила девушка.
Дверь открылась и София вошла в дом. Девушка поздоровалась с Георгием Сергеевичем и его женой, отказалась от чая и сказала:
- Можно мне на детей посмотреть? Хочу жить с ними, вместе, но пока не могу.
Девушка заплакала.
- Соня, в чем же дело? – спросила Мария Викторовна, - Скажи как есть.
- Я нахожусь на нелегальном положении, - ответила София, - Поэтому в открытую жить не могу.
Девушка рассказала то, что произошло, когда ее забрали жандармы из Смольного.
- По просьбе, или требованиям, не знаю, как правильно сказать, Эмилианы, одноклассницы моей, полковник Софринский должен был сделать так, чтобы я не поехала в ссылку. Но я не знаю, произошло это или нет. Поэтому живу под чужим именем в Смольном. Надеюсь, к лету что-нибудь придумаю и смогу жить под своим реальным именем, - сказала София, - Можно я пойду, на детей посмотрю?
- Конечно, они наверху, - сказала Мария Викторовна.
София начала подниматься наверх и услышала тихий голос Георгия Сергеевича:
- Врет она, не хочет правду говорить. Наверное, не до конца нам доверяет, боится, что полиции сдадим. Явно что-то она готовит и это произойдет до того, как лето наступит. И, вместе с тем, не хочет нам свинью подкладывать, если вдруг ее из нашего дома арестуют. Вроде как общественное мнение потом плохое будет.
- Неужели и вправду все так… - недоуменно сказала Мария Викторовна, - Я потом обязательно с ней поговорю на эту тему.
- Не надо, не стоит, - возразил Георгий Сергеевич, - Ни к чему это. Если бы она захотела что-то изменить, уже бы изменила, а так, взрослую женщину почти двадцати трех лет ты не изменишь.
София поднялась наверх, в детскую, Мария Викторовна поднялась следом за девушкой.
- Юленька, Феденька, - тихо сказала София и расплакалась.
Дети сидели и играли с кубиками с буквами. София бегло осмотрела взглядом комнату – она была переделана под детскую. На стене так и оставались висеть картины, которые София когда-то от скуки нарисовала.
«Даже картины не сняли, оставили», - подумала София, - «Мало что здесь изменилось».
- Тетя пришла, - удивленно сказала Юля, - Мама, что это за тетя?
- Она пришла в гости, - сказала Мария Викторовна.
- Почему тетя плачет? – снова раздался вопрос девочки.
- Не знаю, устала, наверное.
София еще раз посмотрела на дочь, на сына и спустилась вниз.
- Сонечка, ты чего так разволновалась? – спросила Мария Викторовна девушку и приобняла ее.
- По детям скучаю, сил нет, - ответила София.
- А почему не хочешь к нам переехать обратно? Увольняйся из Смольного и живи здесь.
- Не могу, - ответила София, всхлипывая и вытирая слезы, - Не имею пока права. Допустим, узнает полиция, что женщина, которая должна быть в ссылке, живет у вас в доме, проблемы же сразу начнутся. Нельзя. Надо подождать до лета, тогда точно все будет ясно, может, выяснится, что ссылку мне отменили, - попыталась выкрутиться София.
Георгий Сергеевич тихо шепнул Марии Викторовне на ухо, пока этого не слышала София:
- Не мучь человека, захочет – сама все бросит и придет к нам жить.
- Соня, - снова начала Мария Викторовна, - А ты третью доченьку, Софью, видела хоть раз, после своего приезда.
- Нет, не видела, - ответила София, - И не хочу. Мне все равно, что с ней. Мадам Елизавета явно ее не бросила, кормит, поит, обувает, одевает, а подробности мне неинтересны. Да лучше бы она померла, чем моя бедная малютка в Швейцарии, когда мы с ней под извозчика попали.
- Да ты что говоришь… - недоуменно начала Мария Викторовна, - Софья же тоже твоя дочь.
- И что, - сказала София, - Дочь, частично моя, частично Сергеева, я иногда жалею, что так и не смогла выкидыш до конца довести, что первый, что второй раз. Оба раза только сама сильно отравилась, а вот когда была реальная возможность, что ребенка не будет, вдруг испугалась и врача позвала.
- Ты что, Соня, нельзя, грешно так говорить, - сказала Мария Викторовна, - Ребеночек не выбирал, кто его отец.
- Зато мать могла выбрать, - ответила София, - Знала бы, что все равно мне скоро амнистия придет, не откупалась бы от полиции таким образом, ну отсидела бы недели на две дольше, в конце концов, дольше сидеть приходилось, зато совесть была бы чиста.
- Сонечка, у меня такая идея, может, сейчас вместе с тобой возьмем детей, поедем в дом твоих родителей, я поживу с вами некоторое время, а они к тебе привыкнут, и будете жить вместе спокойно, семьей, - предложила Мария Викторовна.
- Не надо, зачем им травму на всю жизнь получать, когда мамку к стенке поставят, - сказала София и снова заплакала.
- Соня, не надо накручивать себя, успокойся, я тебе сейчас водички принесу, - сказала Мария Викторовна и пошла на кухню.
- Вот как понимать ее последнюю фразу? – сказала она мужу, - Они что, уже что-то устроить успели? Или только готовят?
- Явно только готовят, если бы устроили – мы бы уже узнали об этом из тех же газет.
- Может, в полицию сообщить? Что что-то готовится. Да, заберут Соню, но хотя бы приговор помягче будет, - предложила Мария Викторовна.
- Вспомни дело Шевырева-Ульянова и не питай иллюзий, - сказал Георгий Сергеевич, - Тем более с Софьиной биографией. Если те студенты ничего сделать не успели, то Соня пойдет как рецидивистка. Общественная опасность иная. Я себе никогда не прощу, если буду знать, что с моей подачи Соню забрали. Ну и явно не в ссылку она поедет, а к своим родителям отправится.
- Да ты что… - сказала Мария Викторовна, - Будем надеяться, она одумается и ничего не будет.
Женщина налила в стакан воды и вернулась в комнату. Увидев, что София лежит на диване и заснула после всех волнений, женщина сказала:
- Не захотели удочерить ее в свое время – теперь последствия расхлебываем. Свесили воспитание на государство – пожинаем плоды. Вот как можно было сироту в Смольный отправить? Да, тяжело бы нам было, но и седьмую дочь бы воспитали. Зато не вышло бы ничего из того, что произошло.
- Где гарантия, нет такой гарантии, - сказал Георгий Сергеевич, - Уж лучше в Смольный она попала, чем в бордель или стала бы вольнонаемной труженицей панели, как она чуть было и не стала. Я же ее с Тверской улицы забрал, стояла там и своего первого клиента ждала.
- Тогда мы были бы на сто процентов уверены, что сделали все возможное, - ответила Мария Викторовна, - А так все равно остается сомнение, не приложили ли мы руку к тому, что произошло, не спровоцировали ли что-то.
- Не думаю, - ответил Георгий Сергеевич, - Наверное, это роковое стечение обстоятельств, не более того.
Вскоре София проснулась.
- Ну что, Сонечка, успокоилась? – спросила ее Мария Викторовна.
- Да, - ответила София. Девушка подумала и добавила, - Я одну фразу случайно ляпнула, не стоит ее всерьез понимать. Ту самую, последнюю. Никто не знает, что завтра будет, поэтому как я могу думать на будущее и что-то предполагать?