Всю ночь девушке снились родители, поэтому проснувшись, София была слегка огорчена – такой хороший сон прервался.
«Мамочка с тятенькой в нашем доме снились», - думала девушка, - «Замечательный был сон, наверное, первый нормальный за все это время, как я в больнице лежу».
После обхода врача, к Софии подошла сестра милосердия.
- Мадемуазель, - сказала она, - Если хотите, можете встать и пройтись во двор. Только со двора – никуда, хорошо?
- Куда я пойду? – удивленно сказала София, - У меня сил нет совершенно. А вот во дворе посидеть – дело хорошее.
Осторожно встав с кровати, София накинула на плечи платок и медленно пошла в сторону коридора.
- Голова не кружится? – спросила сестра милосердия.
- К счастью, нет, - ответила София, - Но сил вообще никаких. Только посидеть смогу, ходить по двору не получится.
- И не надо по двору ходить, - сказала сестра милосердия.
Постепенно София дошла до лавочки во дворе и села на нее.
- Я буду время от времени за вами приглядывать, как только надоест – пойдем обратно в палату, - услышала девушка.
София согласно кивнула и начала смотреть по сторонам. Основной контингент больных госпиталя составляли солдаты. София смотрела на них, на улицу, по которой периодически ходили люди и ездили экипажи и ни о чем не думала.
Но такое состояние не продлилось долго, девушке снова стало тяжело и снова начала болеть душа.
«Вот что мне дальше делать? Как жить? И по-старому жить не могу и не хочу и по-новому не могу и не знаю, как», - подумала София.
Вдалеке девушка увидела курящих солдат и в голову Софии пришла неожиданная мысль.
- Товарищ, закурить не найдется? – спросила девушка того самого солдата, когда он проходил мимо Софии.
- Барышня, вроде, а курит, - сказал он.
- Да вот знаете, на войне, сестрой милосердия такого насмотрелась, что закуришь тут, - соврала София.
“А что, ведь идет самая настоящая война с царизмом, только вот проигрываем мы пока”, - подумала девушка.
- Только махорка есть, устроит? – услышала София в ответ.
- Устроит, - ответила девушка. До этого момента София никогда не курила махорку, только папиросы, но не раз видела, как крутят самокрутки и решила, что сможет сделать это самостоятельно.
Видя, как неумело девушка крутит «козью ножку», солдат не смог сдержать смеха.
- Вот сразу видно, барышня, видать, папиросы до этого только курила? – сказал он, - Давай, помогу тебе.
Быстро сделав все, что было необходимо и вручив Софии самокрутку, он сказал:
- Это крепче, чем папиросы, сразу предупреждаю.
- Спасибо, - поблагодарила София, - Да мне не впервой, пробовала такое. Хотя да, ты прав, до этого я, в основном, папиросы курила, да где их взять сейчас.
Солдат дал прикурить Софии и ушел. Девушка сделала одну затяжку, вторую, третью… В голове начало кружиться. Докурив самокрутку до конца и затушив окурок, София поняла, что совершила ошибку, но что-то делать уже было поздно. Девушка упала с лавочки на землю.
Сестра милосердия увидела, что София лежит на земле. Немало испугавшись, она сразу позвала профессора Козлова.
- Нашатырь принесите, - сказал он медсестре.
Солдат, давший Софии самокрутку, снова проходил мимо лавочки. Увидев Софию без сознания, он немало удивился.
- Что с ней? – спросил он.
Узнав, в чем дело, и выслушав монолог Козлова о том, что раздавать самокрутки чужим людям – еще большее преступление, нежели курить самому, солдат спросил:
- А что с ней?
- Да голова закружилась, в обморок упала, - сказал Козлов, чтобы не волновать солдата, - Все, ничего страшного, иди отсюда.
Успокоенный солдат ушел, а Софию вскоре перенесли в кабинет врача.
Приводили девушку в сознание долго. София не реагировала ни на нашатырь, ни на нюхательные соли, ни на какие-то болевые раздражители. Наконец, с помощью лекарств Софию удалось привести в чувство.
Когда девушка открыла глаза, Козлов спросил ее:
- Что помнишь из последних событий?
София пересказала все то, что произошло.
- Я вот не понимаю, неужели так помереть хочется? – сказал профессор, - Тяжелое ранение, обострившаяся чахотка, до этого явно махорку никогда не курила, сейчас вообще ничего курить нельзя, а она эксперименты ставит.
- Очень сильно хотелось папиросу, не могла с собой совладать, - сказала София.
- Чтобы больше такого не повторяла, - сказал Козлов, - Вполне могли не успеть спасти. Надеюсь, все понятно?
- Все понятно, - ответила София.
Весь остаток дня с Софией просидела сестра милосердия.
- А зачем вы сидите со мной? – удивленно спросила девушка.
- А вдруг вам плохо станет? – ответила медсестра, - До вечера посижу, мало ли что.
Весь день София провела будто в полусне. Девушка уже жалела, что решила покурить и немало переживала из-за этого.
- Мадемуазель, вы что так волнуетесь? – спросила сестра милосердия Софию.
- Не знаю, тревожность напала, страшно от мысли, что могло быть, - ответила девушка.
Медсестра решила на всякий случай позвать профессора Козлова.
- Накапайте ей успокоительного, пусть спит, - сказал Козлов.
- Не надо, - начала чуть ли ни плакать София, - А вдруг я засну и не проснусь уже?
- Хорошо, просто холодной воды попейте, - сказал профессор, вывел сестру милосердия из палаты и сказал, - Накапайте успокоительного, но больной не говорите, что это. И, на всякий случай, проследите за ней, мало ли, какая реакция будет.
Когда медсестра принесла Софии успокоительное, девушка сразу не догадалась, что это. И только, когда ее начало клонить в сон, девушка догадалась, что ее обманули.
- Здорово вы меня обдурили, - сказала София.
Вскоре девушка заснула.
София спала недолго. Вскоре девушка проснулась.
- Легче стало? – услышала она вопрос медсестры.
- Кажется, да, - ответила София.
- Я пошла к себе, если что – стучите в стену, я вернусь.
«Да что может случиться, ничего не случится, вроде сейчас все нормально», - подумала София и снова заснула.
Дальнейшие дни пролетали как один миг. София выходила в больничный дворик, недолго там сидела, уходила обратно в палату. Девушке было тяжеловато ходить, поэтому она много спала. Сон не восстанавливал силы Софии, поэтому она немало расстраивалась и переживала по этому поводу.
«Точно, сдохну скоро», - подумала София, - «Такими темпами уже можно высказывать пожелания, в каком платье меня хоронить, раз лечение совсем не помогает».
Параллельно с этим девушку нередко мучили мысли о том, правильно ли она поступила.
«Может, надо было за границу сразу после взрыва бежать?» - думала София, - «Да нет, вряд ли. Я бы там, как и прошлый раз, жить бы не смогла. По Родине бы тосковала. Да и вряд ли смогла уехать, я же после покушения на N пыталась эмигрировать, не получилось, на границе паспорта внимательно проверяли, меня бы явно вычислили».
Кроме того, Софию нередко посещали мысли о том, как они с Александром могли так ошибиться, и что было бы, если бы они не ошиблись каретой.
«А вдруг бы тоже без толку все произошло?» - думала девушка, - «А вдруг тоже толку от этого не было никакого? Как же я уже запуталась, не знаю, что правильно, что неправильно, и вообще, как дальше жить».
Через несколько дней после обморока София встретила во дворе госпиталя того самого солдата, который угостил ее самокруткой.
- Ну что, как дела? – спросил он Софию, - Как себя чувствуете?
- С непривычки упала после вашего гостинца, - улыбнулась София, - Но все уже хорошо, обошлось. Но, наверное, курить больше не буду, нельзя мне, легкие слабые.
Немного поболтав, София вернулась к себе в палату.
Иногда девушка спрашивала Козлова, скоро ли ее выпишут, но каждый раз девушка получала один и тот же ответ, мол, надо ждать, пока закроются раны, а этого все не происходит, что нужно иметь терпение. Поняв, что никто не знает, когда это произойдет, София перестала задавать подобные вопросы.