Прошло четыре дня. Рано утром Софию, против которой не обнаружили никаких улик, отпустили на свободу. Девушка со слезами на глазах смотрела на вольную жизнь и пообещала себе:
“И чтобы я, еще хоть раз, просто так связалась с такими людьми! Любопытство к добру не приводит, только биографию себе порчу. Если приходить - то с целью террора, а к этому я не готова. Все, хватит с меня таких приключений, надо возвращаться в Москву, пока снова не задержали”.
Вечером этого же дня девушка села на поезд и вернулась в Москву.
На следующее утро София вернулась в дом Георгия Сергеевича. Несмотря на то, что девушка изо всех сил старалась придать себе если не счастливый, то более-менее отдохнувший вид, ей это не удалось. Мария Викторовна спросила девицу:
- Сонечка, а почему ты снова такая грустная? Неужели опять что-то случилось?
- Нет, все хорошо.
- Но я же вижу, что ты совершенно не такая как всегда. Может быть, мы сможем чем-нибудь помочь.
- Благодарю, но все в порядке. Я устала ехать на поезде, всю ночь не спала.
- Тогда иди отдыхать. Или сначала перекусить хочешь?
- Нет, спасибо, я пойду посплю.
София направилась наверх в свою комнату. Лежа в легкой полудреме спустя пару часов девушка услышала голоса внизу: Георгий Сергеевич вернулся домой обедать.
- Что нового? - спросил он жену.
- Соня с каникул приехала. Только вид у нее убитый какой-то, как будто она не в столице, а на каторге побывала.
- Точно! Я хотел тебе вчера сказать, но забыл. Соня четыре дня в участке снова просидела, опять не пойми за что. Надо бы беседу с человеком провести, а то так не пойми за что в Сибирь поедет.
Мария Васильевна удивилась и крикнула:
- Соня! Если ты не спишь, спустись к нам.
София тяжело вздохнула и спустилась в зал.
- Соня, - обратился к девице Георгий Сергеевич, - Мне бы хотелось с тобой серьезно поговорить. Как тебе известно, я военный, поэтому все известия и слухи относительно государственной безопасности мне становятся известны. Я знаю, ты в столице четверо суток просидела в участке и тебя отпустили, так как улик против тебя не было.
Девушка бледнела на глазах, а Георгий Сергеевич продолжил:
- Я верю, что ты не причастна ни к чему такому, что было бы предосудительно. Но как дочери я тебе советую обходить подальше те общества, в которых ты иногда бываешь. Как видишь, ни к чему хорошему это не приводит. В конце концов, может так оказаться, что найдется какая-нибудь мелочь в уликах против тебя, которая, не дай Бог, приведет тебя в Сибирь или куда похуже.
- В Шлиссельбург, в камеру-гроб, где нет солнечного света, - прошептала девушка.
- Да, совершенно верно. Поэтому прошу тебя, ты взрослая, свободная девушка или даже молодая женщина, но все равно, будь благоразумна, не ходи туда, где ты бываешь.
- Да, совершенно верно, я больше не буду посещать те места, в которых была. Не хватало еще ни за что ни про что попасть в еще больший переплет, чем была.
- Это правильно. Я уверен, все будет хорошо.
Весь последний день каникул София провела в доме своего опекуна. Девушке совершенно не хотелось никуда идти гулять и ни с кем видеться.
“Вот так всегда. Как каникулы - ничего не хочется. А как начнутся учебные будни - так сразу потянет на приключения. Так правильно, одно дело, когда у тебя неограниченная свобода, а другое дело - когда надо из института сбегать, это же весело, запретно и интересно”.
Так же Софию волновал вопрос, что делать, когда всем станет известно о ее интересном положении. Девушка долго вертелась перед зеркалом и сделала вывод, что ничего еще не видно, за исключением того, что она поправилась килограммов так на несколько. Но мысль о том, что скоро все всё узнают, не сильно радовала ее.
На следующий день девушка попрощалась с семьей Бирюковых и направилась снова в институт.
========== Новый суд ==========
На выходных, в начале февраля, София решила осмотреть родительский дом, то место, которое ей совсем скоро придется обживать в одиночку.
“Ключ от дома в бане, ключ от бани под крыльцом дома”, - вспомнила она.
Девушка подошла к дому. Он выглядел именно так, как его описывали когда-то в разговоре Бирюковы - скромная деревенская изба, по-видимому, состоявшая из трех комнат, кухни и сеней. София хотела, было, найти ключ от бани под крыльцом, но вдруг сообразила, что под такой толщей снега она это вряд ли сможет сделать, да и увязнет она во дворе однозначно.
“Так вот ты какое, родительское гнездышко”, - подумала девушка и вернулась в дом опекуна.
Однако решив, что к Бирюковым идти еще рановато, София решила устроить себе очередной “гастрономический тур”. Несмотря на существующие в институте правила, девушка всегда тайком хранила немного денег в дортуаре и, выйдя из Смольного на выходные, не могла пройти мимо рынка. Купив себе и селедки, и кваса, и всяких разносолов, София удовлетворила свои вкусовые потребности, который никак не могла удовлетворить институтская каша или суп, после чего пошла дом опекуна.
Вечер субботы прошел не хорошо и не плохо: София сидела в доме Бирюковых, читала книги и думала о своем будущем, которое было весьма туманным и расплывчатым.
В воскресенье с утра девушка хотела снова погулять по городу, но ей это не удалось - ребенок всю ночь толкался и София не выспалась. Немного подумав, она решила рассказать обо всем Марие Викторовне.
- Сонечка, радость моя, поздравляю! Это же так здорово, стать мамой. Теперь тебе надо беречь себя и малютку, может, пора уже институт на время оставить?
- Не знаю, Мария Викторовна, подождем немного. Меня что волнует - а вдруг люди чего скажут?
- Чего люди-то скажут? Ты была замужем, так что все нормально. Не бери даже в голову, все это ерунда.
Вечером Мария Викторовна рассказала о разговоре с Софией своему мужу. Тот тоже очень обрадовался за подопечную:
- Сонечка, я тоже тебя поздравляю! Какие планы на будущее?
- Не знаю, Георгий Сергеевич, - ответила София, - Пока не решила.
- Значит, как решишь - сразу говори нам, мы же беспокоимся за тебя и ребенка.
- Обязательно, - пообещала девушка.
В понедельник утром София вернулась в институт. Но, в отличии от всех остальных возвращений, ей не было так грустно, будто, камень упал с души. Она всегда, если что, может вернуться в дом Бирюковых и оставить учебу.
Приятно проведя выходные, София вернулась в институт. Девушка сходила на уроки, послушала рассказ учителя о Иване Грозном, хотя сама знала об этом правителе очень многое и даже не знала, что внизу, в вестибюле, разворачивается целая сцена.
Жандарм, пришедший в институт, настойчиво требовал встречи с классной дамой. Пепиньерка, с которой ему удалось встретиться, пообещала сходить за ней и, возможно, привела бы Анну Алексеевну и конфликт был бы исчерпан, однако, мимо проходила начальница института.
- В чем дело? – поинтересовалась она.
- Мадам, - сказал жандарм, - В интересах следствия я должен привести в полицейский участок мадемуазель Собольникову.
- И что же смолянка может там делать, в участке? – удивилась начальница, - На правах кого вы ее туда приглашаете?
- Видно будет, возможно, как свидетеля, возможно, как подозреваемую, все будет зависеть от ее показаний, - ответил жандарм, - Мадам, вы что удивляетесь, мадемуазель Собольникова проходила по делу о подпольной типографии и каким-то невероятным образом была оправдана.
В этот момент терпение начальницы, будто, лопнуло.
- Подождите немного, скоро спустится к вам мадемуазель, сразу с вещами, - сказала она.
- Зачем же с вещами, я просто ее для беседы вызываю, - ответил жандарм.
Вскоре Софии, после окончания одного из уроков, настойчиво порекомендовали собрать свои вещи, и девушка спустилась вниз в вестибюль не только с вещами, но и приказом об отчислении.
И вот уже знакомый участок. София вышла из кареты, окинула взглядом окрестности и, вздохнув, прошла внутрь здания.