«А сейчас даже поговорить не с кем», - грустно подумала девушка, - «Хорошо, что вчера обратно в камеру вернули, а то встречала бы день рождения совсем не пойми где».
Немного подумав, София решила отпраздновать свой день рождения пусть сама с собой, но хоть немного весело. Вспомнив, как год назад она с Алексеем и Марией Емельяновой пели песни, девица, утерев слезу, которая невольно навернулась на глаза, от того, что девушка вспомнила Алексея, затянула:
- Погибшие братья, вам вечный покой!
Убийцам навеки проклятье!
Погибли вы смело в борьбе роковой,
За нашу свободу и счастье.
Второй куплет девушке было не дано допеть. Жандарм подошел к двери, начал в нее стучать. От неожиданности София замолчала.
- Чего снова разоралась? – услышала девушка, - Тебя, как приличного человека, вчера вернули обратно в камеру, наверное, зря. Сейчас пойдешь обратно, откуда привели.
София не знала, что ей делать, поэтому просто смотрела глупым взглядом в открытую форточку.
- Почему за порядком не следите? – спросил подошедший на шум начальник охраны.
- Нет возможности, уже не знаю, как ей рот закрыть.
- Ну что, не видишь, крыша у нее уже поехала, необычный случай, что-то рановато. Даже года не прошло. Какое счастье, что скоро она родит и съедет от нас в Шлиссельбург, а то сейчас маялись бы, пытаясь в психушку перевести. Им тоже к чему лишние постояльцы, да еще и с проблемами с законом.
«Никакая крыша у меня не поехала», - подумала София, - «Критика к состоянию пока есть, значит, еще не все потеряно. Вот недели две назад совсем что-то худо с головой было, а сейчас, вроде бы, все нормально. Или уже нет критики, раз считаю, что все нормально…»
От этой мысли девушке стало совсем грустно, и она начала плакать.
- Может быть, тогда в лазарет ее перевести? Пусть доктор с ней мается, - предложил жандарм.
- Не положено умалишенных в лазарет, отправлять, так что ждите, скоро родит, вот и отправите.
Начальник охраны ушел, форточка в двери закрылась, а София продолжила пение. Девушке было не то чтобы хорошо, но комфортно.
«Ой, вот Колынцева, когда в ноябре спирта обпилась, тоже по дортуару бегала, пыталась в дартс перышками играть, еще что-то вытворяла, а мне даже и без спирта примерно так же», - подумала София, - «Вот сюда бы еще тюлевую накидку на подушку, совсем было бы как у матери дома».
Она даже не заметила, как открылась дверь, вошли жандармы, подхватили девушку под руки и повели по коридору.
София, которую под руки вели жандармы, совершенно не сопротивлялась и радостно шла, не зная куда. Вскоре девушка снова оказалась в полуподвале. Жандарм откинул кровать, пристегнутую к стене, и сказал:
- Ну все, сиди здесь.
- Ой, спасибо большое, хоть кто-то подарочек мне сделал, - радостно сказала София. Жандарм, убедившись, что место девушки – в комнате с мягкими стенами, вышел и начал наблюдать за Софией в глазок.
Тем временем, от смены обстановки, девушка вдруг пришла в себя.
«Это что, получается, действительно все, крыша поехала?» - подумала она, - «Жалко, конечно. Хотя, что вы хотите, два месяца просидеть с мыслями о высшей мере, а потом вдруг узнать, что поеду на Ладогу… Вот она, царская милость в действии, ну что, спасибо большое. Жаль, Алексея больше нет, а то еще один пример был бы в его копилочку случаев. Про то, как у девушки крыша поехала».
София присела на табурет и задумалась:
«Вот и как же я поеду в Шлиссельбург, там точно все усугубится… А потом в дурдом переведут. В общем, план меняется, значит, не от чахотки подохну, а буду жить долго, возможно, счастливо и не в своем рассудке», - София рассмеялась от таких перспектив, - «Интересно, а я надолго здесь? Хотя, наверное, это даже и хорошо, хоть от смены обстановки в себя пришла. Жаль, книг нет, а то совсем чудесно было бы».
Проснувшись утром 9 мая более-менее выспавшейся и отдохнувшей, насколько это было возможно на железной кровати, София подумала:
«Вот серьезно, сюда бы матрас с постельным бельем, подушку и книги – и вообще хорошо было бы. А так, все-таки, тяжеловато, да и подмерзла я ночью без одеяла. Ну вот что это такое, здесь – удобств не хватает, там – крыша едет, и что теперь делать?»
К середине дня от скуки София уже была готова лезть на стенку.
«Опять, что ли, начинается? Или просто показалось? Надо, наверное, начинать ходить эти пресловутые пять тысяч шагов, чтобы дело было», - подумала она.
Жандармы решили, что к Софии вернулся разум, когда она дохаживала третью тысячу шагов. Снова открылась дверь. От неожиданности девушка остановилась.
- Все, пошли обратно, дохаживать будешь наверху, - услышала она.
«Какое счастье, возвращают обратно», - подумала София, - «Вот бы мне еще несколько дней продержаться, а то уже совсем скоро родится малютка и меня наконец-то в больницу отправят».
Остаток дня девушка провела за чтением.
«Стихи, что ли, начинать учить?» - подумала она, - «Осталось же уже совсем немного. Жаль, что в больницу раньше срока отправить не могут».
10 мая.
София спала плохо. Несмотря на то, что в этот раз девушка ночевала нормально, в постели, ей постоянно снились кошмары. Вот она убегает по коридорам Петропавловской крепости от какого-то маньяка с топором. Вот София сидит в подвале, а изо всех щелей на стене вылазят полчища крыс, окружают девушку, которая уже взобралась с ногами на кровать, и пытаются отгрызть ей уши. Вот София бежит из заключения, солдаты стреляют на поражение и девушка умирает. После каждого кошмара просыпаясь в холодном поту, София решила встать и посмотреть в окно. Естественно, ни луны, ни звезд не было видно, однако, девушка уже долгое время не видела ничего из ночного пейзажа, поэтому была рада и этому. Вдруг открылась форточка двери:
- Почему не спишь? – услышала она.
- В окно смотрю.
- Ты давай еще, на луну повой, как раз сейчас полнолуние. Но не волнуйся, у меня хоть серебряных пуль нет, обычные найдутся.
Постояв некоторое время у окна под тяжелым взглядом в затылок, София решила лечь обратно, в постель.
Однако, сны начались не лучше. Вот Софию, уже родившую, вместе с Алексеем на коляске везут на Семеновский плац, а вдали виднеются пятеро народовольцев. София понимает, что это сон, но никак не может проснуться. С трудом проснувшись, девушка встала, прочла молитву об упокоении и постаралась заснуть. Покойники больше не снились, однако, следующий сон девушке тоже не понравился – София якобы шла по проселочной дороге и знала, что за ней, хоть она их и не видит, бегут черти. Снова проснувшись и перекрестившись, девушка уже боялась засыпать. Лежа на спине она увидела, что из плиты перекрытия высовывается чья-то рука и тянется к ней. То, что это сон, София сообразила не сразу.
Ближе к утру сны начались чуть миролюбивее, но все равно, безрадостные. Вот София стоит в коридоре Смольного института, а мадам Пуф орет на нее, так как недовольна ее поведением, вот мадам Юрьева предсказывает девице, что та поедет в Сибирь. «Да с удовольствием», - отвечает София, но понимает, что все равно поедет в Шлиссельбург. Вот София во время экзамена по музыке выпускает крысу в сторону членов комиссии, а огромный бурундук, не пойми откуда взявшийся, сначала прогоняет крысу, а потом тянет свои лапы к девушке.
Вот София лежит на кровати в дортуаре, а к ней подходит мадам Муратова, трясет за плечи и говорит:
- Твою мать, сколько уже можно спать, просыпайся уже, добудиться никак не могу.
«Странно, что-то это не похоже на нашу Анну Алексеевну», - подумала София и открыла глаза в надежде, что это не их классная дама.
И вправду, это был жандарм.
- Вставай уже, будешь сейчас спать до обеда, ночью спать надо, а не на луну выть, - сказал он.
Позавтракав, София решила приняться за чтение. Однако, прочитав несколько страниц, веки девушки налились тяжестью, и она невольно закрыла глаза. Но поспать ей не получилось, жандарм сразу увидел это в глазок и стуком разбудил девушку.