24 июля.
София, несмотря на то, что постоянно пыталась выбросить все воспоминания из головы и просто наслаждаться деревенской жизнью, все время постоянно в голове прокручивала воспоминания из недавнего прошлого. Они никак не хотели отпускать девушку и постоянно напоминали о себе. На этот раз в голову девушки пришел Смольный.
«Вот я пришла позже с выходных, поругалась с Анюткой и сказала, что зря меня Георгий Сергеевич привел сюда практически с панели. А еще, как-то, меня по ошибке на каникулах в участок забрали, еще вместе с Эми в камере сидели, и я потом несколько дней во время учебы прогуляла. Баба Нюра тоже злилась сильно. Да сколько раз я с Анюткой ругалась, не пересчитать…» - София прошлась по огороду и села между грядок с огурцами и рядами капусты, - «Нет, это плохое воспоминание, не хочу вспоминать Смольный.»
Однако следующее воспоминание, которое пришло в голову, Софии тоже не понравилось.
«Первая смена приговора… Я, уже практически на сносях, узнаю, что высшая мера заменена пожизненным заключением. Просидела тогда до утра в шоке и без сна… Потом вторая смена приговора. Узнаю, что мне дали 15 лет каторги.» - София мотнула головой, - «Да что же это за такое, мысли всякие в голову полезли, все лезут и лезут, воспоминания все приходят и приходят… Вот правда, если бы баба Маня самогон в доме держала, пошла бы и употребила бы весь».
На этом моменте София задумалась.
«Ага, а потом все те же мысли в пьяных кошмарах бы полезли… Нет, надо иначе как-то свое внимание переключать. Вот бы мне Феденьку с Юленькой увидеть сейчас…» - девушка взяла в руки полено из поленницы и начала его качать на руках. Потом будто посмотрела на себя со стороны и положила его обратно.
«Не, это я вообще что-то совсем учудила», - подумала София, - «Жарко на улице, пойду теперь в дом, там хоть прохладно».
София вернулась в дом Марии Ивановны. Девушка прошлась по кухне, с надеждой увидеть что-нибудь вкусненькое. Увидев оставшиеся со вчерашнего дня пирожки, София взяла один из них и съела. Взгляд девушки пошел скользить дальше по полкам. Соль, мука, гречка… Вдруг София увидела бутылку со слегка мутной жидкостью.
«Не может быть», - подумала девушка.
Решив, что это знак судьбы, София взяла бутылку с самогоном и налила себе чашку.
«Не много ли?» - подумала София, ставя бутылку на место, - «Наверное, нормально.»
Девушка практически в один глоток выпила содержимое чашки, запила водой, зажевала вторым пирожком.
София хотела, было, выйти в сад, посидеть в тени, однако силы куда-то пропали. Девушка легла на кровать на кухне и провалилась в сон.
Через несколько часов в дом вошла Мария Ивановна. Почувствовав специфический запах и увидев спящую Софию, женщина все сразу поняла.
- Сонечка, зря ты так, - тихо сказала она и укрыла девушку одеялом.
Спустя еще некоторое время София проснулась.
- Соня, зачем ты так сделала? – спросила она.
- Мама, на все вопросы потом отвечу, - сказала София и по стеночке пошла на улицу. Девушке было плохо.
Проведя практически всю ночь возле туалета, ближе к утру София потихоньку вернулась в дом и легла в постель. Проснувшись ближе к обеду, девушка не знала, что ей говорить Марии Ивановне, ведь она явно начнет расспрашивать о вчерашнем дне.
- Сонечка, иди на кухню, перекуси хоть чего-нибудь, - услышала девушка.
- Не могу, мама, - ответила София.
- Ну ладно, как захочешь – сама поешь, - сказала Мария Ивановна, - Сонечка, ты мне скажи, зачем вчера так напилась? Что произошло?
- Воспоминания замучили, мама, - ответила София, - Думала, что уйдут, а они в утроенном варианте с фантастическими красочными деталями во снах вернулись.
- Доченька, это не выход. Со временем все пройдет и успокоится, - услышала София, - Тебе сейчас отдыхать надо, силы восстанавливать.
- Да, надо, - ответила София, - Мама, вы не волнуйтесь, все со временем обязательно успокоится, как вы и сказали.
26 июля
После всего того, что произошло, София решила поменьше внимания обращать на те мысли, которые к ней периодически приходят.
«Ну крутится в голове – и пусть крутится», - подумала девушка, - «Это не навечно, со временем забудется и успокоится».
В этот день Мария Ивановна лепила вареники с картошкой. София просилась помочь, однако, ей в этом было снова отказано.
- Сонечка, у тебя руки не здоровы, не стоит, - сказала Мария Ивановна.
Услышав отказ, девушка просто сидела на кухне и наблюдала за процессом. Вдруг к ней опять полезли воспоминания.
«Мама тоже вареники лепила. Мы с ней вдвоем их частенько делали. Вкусно получалось», - подумала девушка, - «Нет, все, хватит, нельзя думать на эти темы, темы прошлого. Ты, Сонечка, не в Петропавловке, хватит все думать да думать, надо с людьми разговаривать».
- Мария Ивановна, как думаете, картошки до осени хватит или придется молодую периодически подкапывать? – попыталась завести разговор София.
- Надеюсь, хватит, - ответила женщина, - Если не до сентября, то до конца августа точно.
За разговорами время полетело быстрее и Софии стало гораздо легче, перестали набегать воспоминания.
========== Недолгая жизнь в Смольном ==========
Примерно в середине августа София сказала:
- Спасибо большое вам за заботу, доброту, ласку, но я не имею права этим больше пользоваться. Мне нужно уходить. Чувствую себя уже совсем хорошо, нога полностью зажила. Не могу подвергать вас опасности, вдруг кто-то узнает, кого вы у себя в доме приютили? – сказала София и обняла Марию Ивановну, - Все обязательно будет хорошо.
- А куда ты уходишь, Сонечка? – спросила пожилая женщина.
- В Москву. У меня в тайнике остался паспорт на другое имя, пойду снова в Смольный.
- Ох, ну хоть в Смольный, а не на улицу… - вздохнула женщина, - Как же мне хочется надеяться, что мы еще увидимся.
- Увидимся обязательно, - сказала София.
Вечером 15 августа София так же зайцем села на поезд до Москвы. У девушки в руках были пирожки в дорогу, немного денег, которые она отказывалась брать, но Мария Ивановна буквально вложила их в руку. На ногах девушки были вполне хорошие калоши.
«Бедная мама… Как же вам тяжело было все это время. И тяжело на Соню смотреть, и Алешеньку вспоминать, и не говорить о том, о чем хотелось…» - думала София и не старалась сдерживать своих слез, - «Только один раз спросила, говорит, «Соня, а стоило ли все это того, что с тобой произошло?» А что я ей могу ответить? Что стоило, потому что в ином случае я бы себе ни за что не простила, что осталась в стороне? Что стоило, и поэтому Алеши больше нет? Пришлось сказать, что не знаю, хотя она все и так поняла по моим глазам…»
Наутро 16 августа София сошла на ходу с поезда на окраине Москвы – безопасность была превыше всего, а в Москве ее в лицо знала чуть ли ни вся полиция.
«Да, здесь нужно быть особенно осторожной. За два года меня, наверное, уже вся московская полиция успела запомнить, если увидят – сразу увезут в участок», - подумала девушка, - «Сейчас забираю паспорт из тайника и иду в Смольный… Ох, как же не хочется этого, кто бы знал… Однако, лучше Смольный, чем Шлиссельбург. Лучше ходить парами под счет, чем кандалами греметь. В институте беглую каторжанку вряд ли будут искать. А дальше видно будет».
София достала из тайника, который сделала около года назад, некоторую сумму денег и паспорт на имя Софьи Ивановны Кожемякиной. Девушка надеялась, что этот документ ей никогда не пригодится, однако, пришло время его использовать. Легенда тоже была заготовлена заранее: внебрачная дочь реально существовавшего разорившегося помещика Ивана Ивановича Кожемякина прибыла в Москву из Томской губернии. По уверениям Алексея и прочих товарищей, проверять эту легенду никто бы не стал, а совпадение реального имени и псевдонима, наоборот, было бы на руку девушке – она бы не попала в глупую ситуацию, назвав себя не при тех людях реальным именем или случайно на него откликнувшись.