- Что задумались, София Львовна, - сказал жандарм, увидев замешательство девушки, - Раньше надо было думать, когда петь выходили.
- А о своем выступлении я и не жалею, - ответила девушка, - Это я так, слегка о будущем подумала.
«Это же мне тридцать лет будет, когда я с Севера вернусь… Если вернусь…» - пронеслось в голове Софии, - «А что, Мария Михайловна вернулась же с Сахалина примерно в таком же возрасте, смогла найти себе дело и заняться им».
Когда жандармы ушли, София решила сходить в лазарет, сообщить Геннадию, что избежать волнений в ее ситуации нельзя.
- Соня, что случилось, почему ты вся бледная и тебя колотит? – спросил девушку врач, как только она вошла в лазарет.
София пересказала то, что узнала совсем недавно. В ответ Геннадий протянул девушке стакан с какой-то жидкостью.
- Что это? – спросила она.
- Пей. Трава успокоительная, а то сейчас опять разволнуешься и ребенка своего так и не выносишь. Бедная малютка. Доходить бы тебе как-нибудь хотя бы до восьми месяцев, - Геннадий посмотрел на девушку и добавил, - Чего стоишь, пей траву и ложись спать. Не жалко ребенка – пожалей себя, тебе самой еще восстанавливаться надо после Петропавловки.
Девушка молча выпила то, что было в стакане, и легла на кровать.
- До конца каникул точно в лазарете пробудешь, надо хоть немного восстановиться, а то роды не переживешь, - сказал Геннадий.
На следующий день, 6 января, Софии стало значительно лучше. Девушка почувствовала себя хорошо и начала просить Геннадия выписать ее из лазарета.
- Нет, Сонечка, нельзя так, - ответил Геннадий, - Последнее время все идет по одной и той же схеме: поплохело – отлежалась денек в лазарете – вышла – что-то произошло – опять поплохело. Ты здесь остаешься минимум до 12 января, до конца каникул. А что тебе в своей комнате делать? Только сидеть одной и все. Все равно из дортуара большинство девочек разъехалось.
- А мне не о чем с ними разговаривать, - ответила София, - Хорошо, говоришь остаться здесь, значит, останусь. Просто сам понимаешь, надоело мне уже здесь обитать. За все годы учебы я здесь, наверное, провела столько же времени, сколько и в дортуаре.
- Тебе, после полугода в Петропавловке и дебюта чахотки, по-хорошему надо вообще на море ехать, отдыхать, - сказал Геннадий.
- А я и без того после окончания учебы на море поеду, - пошутила София, - На северное море. Заботятся жандармы о моем здоровье, сразу видно.
- Спать давай ложись, - сказал девушке Геннадий, - А как поспишь – на улицу можешь сходить, во дворе посидеть, свежим воздухом подышать. Сегодня погода хорошая, не холодно.
========== В лазарете ==========
8 января, на следующий день после Рождества, София все равно находилась в лазарете. Девушка чувствовала себя более-менее хорошо, но все равно Геннадий ее не выписывал.
- К мадемуазель Собольниковой жандармы пришли, - сказала пепиньерка, - Пусть она спустится ненадолго.
- Чтобы я потом опять с ней мучился, - сказал Геннадий, - Пусть жандармы в лазарет пройдут, может, мягче в выражениях будут.
Пепиньерка ушла, а Геннадий обратился к Софии:
- Не волнуйся, что бы ни сказали и не принимай ничего близко к сердцу.
Вскоре к Софии пришли жандармы.
- Знаете, София Львовна, это хорошо, что вы лежите, не упадете от нашей новости, - сказал жандарм, - В общем, за ту самую вашу песню на балу, вам три года на Сахалине присудили. А что, вполне логично, оскорбить так Императора нашего, Самодержца Российского, при таком количестве народа.
- Шестой приговор, - прошептала София, - Тятенька, как хорошо, что ты этого уже не узнаешь, - сказала девушка и заплакала.
- Да, София Львовна, не думаю, что ваш отец одобрил бы такую деятельность дочери, - сказал жандарм, - А чего не интересуетесь, поселение на Сахалине или каторжные работы, или тюрьма?
- А потому что все равно мне, - сказала София, - Ну так что именно мне присудили?
- Полгода в Александровской тюрьме, а потом выход на поселение на Сахалине.
- А потом еще семь лет в Неноксе, - сказала София, - Решили что ли мне экскурсию устроить по отдаленным местам России?
- Сами же себе проблемы устраиваете, София Львовна, - сказал жандарм, - Ладно, лечитесь, отдыхайте, хорошее здоровье вам еще пригодится. Климат на острове плохой.
Оставшись одна, София позвала Геннадия.
- Ты прости, что тебя гоняю туда-сюда, но сам же просил не вставать, - обратилась к нему девушка, - Как думаешь, сразу капельки пить, не дожидаясь болей, или подождем?
- Сразу пей, - сказал Геннадий, - Флакон на тумбочке, стакан там же. А что произошло?
- Жандармы сказали, что за песню на балу мне дали полгода в Александровской тюрьме, а потом два с половиной года на поселении, - сказала София и снова заплакала, - С ворами и убийцами.
- Соня, успокойся, не надо так волноваться, - сказал Геннадий, - Еще все может сто раз измениться, а так ты только себе и малютке хуже делаешь.
- Не могу не волноваться, - сказала девушка и продолжила свои слезы.
- Да что же это за такое мне на голову на третий год службы в институте упало? И за что? - тихо сказал Геннадий, - На, Соня, выпей вот это, заснешь сейчас, - сказал доктор, протягивая девушке стакан.
«А то неизвестно, до чего сейчас снова доплачешься», - подумал он.
9 января Софии стало гораздо легче, и она начала просить разрешение у Геннадия вернуться в свою комнату.
- Какая тебе своя комната? Для начала, вспомни, что ты еще сильно не здорова. Потом не стоит забывать, что тебе постоянное наблюдение нужно, лекарства вовремя принимать. Ну и если уж на то пошло, то сама начальница института говорила, чтобы ты оставалась в лазарете, и я ее полностью поддерживаю.
- Скучно здесь, я на стенки скоро полезу, - ответила девушка, - Получается, я все каникулы в лазарете провела, в то время как вчера девочки, кто остался в Смольном на каникулы, на улицу выходили.
- А в своей комнате будешь чем заниматься? Тем же самым. Так что лежи здесь, - ответил доктор, - И тебя все равно бы на улицу не взяли. Жандармы каждую неделю за твоей росписью приходят, что ты никуда не выходила, а ваша классная дама на откровенный подлог никогда не пойдет. Сразу сдаст тебя, что ты выходила на улицу.
Поняв, что разговор бесполезен, София замолчала. Однако еще одна мысль пришла в голову к девушке, и она не смогла ею не поделиться.
- Смотри, как ты думаешь, хорошо это или плохо, что меня от уроков освободили? Конечно, с одной стороны, я рада, что не придется больше ходить на уроки, но они хотя бы время мое занимали. А сейчас я вообще себя буду чувствовать как в Петропавловке, заперта в четырех стенах и не могу выйти никуда.
- Ничего страшного, - ответил Геннадий, - Будешь книжки читать, ко мне в гости приходить, на кухню. К тебе там всегда хорошо относились.
- Это я понимаю, но только подумай, каково мне сейчас, знать, что с амнистией все не окончилось, а впереди еще столько… Полгода в Смольном, полгода на Сахалине в тюрьме, потом поселение на Сахалине, потом поселение в Неноксе… Я не могу об этом думать, но не думать тоже не могу.
- Соня, успокойся, не накручивай себя, - сказал Геннадий, - Ляг, полежи.
София послушно легла, но успокоиться у нее не получилось. Капли в флаконе снова кончились, а начинать новый девушка не хотела.
«Сигаретку бы сейчас», - подумала София, - «Вот только где я ее найду, да и нельзя мне, в моем положении…»
Ближе к вечеру, пока Геннадия не было, София смогла найти в институте сигарету. Не сказать, чтобы девушку так уж тянуло курить, но она не могла не воспользоваться удачным случаем. София подошла к окну, открыла его, зажгла сигарету, как вдруг вошел Геннадий.