- Слушай, тут не все так просто, - сказал один жандарм, - Тебе тот самый психиатр еще рекомендацию написал. Месяцок отдохнуть в тишине и покое. Тебе есть, куда уехать?
- Есть, - ответила София, - В родительский дом.
«Ключи все там же, ключ от дома в бане, ключ от бани под крыльцом дома», - подумала она.
- К опекуну бы, - прокомментировал второй жандарм, - Чтобы за тобой присматривал.
- А, может быть, лучше в родительский дом? – спросила София, - Совершенно не хочется к опекуну, стыдно им в глаза смотреть, к детям опять привяжусь, тяжело будет расставаться и мне, и им. Старшенькая Юличка уже много чего понимает.
- Нет, надо, чтобы кто-нибудь за тобой присматривал, - ответил жандарм, - Может, не в Москве родственники есть?
«Можно было бы к Марии Ивановне поехать, вроде, пока еще не сильно заметно, что я беременная, вопросов задавать не будет», - подумала девушка, - «Вот только тяжело на поезде добираться будет, а потом еще километров шесть пешком идти, не дойду».
- Нет, кроме опекуна у меня никого нет, - ответила София.
- Значит, к нему и поедешь. Месяц отдыхаешь, делаешь, что хочешь, разумеется, в разумных пределах, потом возвращаешься обратно на учебу. Отмечаться в участке не надо.
- Филера, значит, приставите, - сказала девушка.
- Не столь важно, - ушел от комментария жандарм, - Сейчас говоришь своей классной даме, что уезжаешь и спускайся обратно.
София пошла к мадам Пуф.
- Мадам, мне пришло заключение психиатра, что мне необходимо месяц отдохнуть вне института. Развеяться, так сказать, после Петропавловки и ее Московского филиала, что вы помогли устроить в Смольном. Поэтому я вас уведомляю, что приеду через месяц. Надеюсь, вы не против, - сказала она.
Вскоре девушка уже ехала к Бирюковым.
Первая встреча с Бирюковыми прошла хоть и напряженно, но вполне нормально. София поздоровалась с опекуном и Марией Викторовной и поняла, что к ней относятся вполне доброжелательно, хотя до сих пор не могут забыть события прошлого декабря.
- Сонечка, чувствуй себя как дома, вот тебе деньги на мелкие расходы, - сказала Мария Викторовна, - Например, в лавку сходить, на конке покататься. Только у меня просьба, дети мамой меня называют, ты не переубеждай их. Все равно же в Архангельск одна поедешь.
- Хорошо, - сказала София, - Я прекрасно вас понимаю.
Время в доме Бирюковых проходило спокойно для Софии. Девушка наблюдала за детьми, которые не очень хотели с ней общаться или идти к ней на руки, иногда с ними играла, но большую часть времени проводила в прогулках по улице или сидением дома. Девушке было приятно наблюдать за своими детьми, но ее слегка коробило то, что для них она – посторонний наблюдатель, и иначе, чем «тетей» они ее не считают.
«А вернусь из Неноксы – вообще не захотят со мной общаться», - подумала София, - «Как же я ждала появления и Юлички, и Феденьки… А вот к этом младенцу я вообще ничего не чувствую. Пять месяцев уже, шевелится иногда, а мне по барабану… Хорошо, хоть Бирюковы беременность не заметили, иначе разговоры бы лишние появились».
Пользуясь вновь обретенной, пусть и ограниченной, но свободой, София решила сходить к госпиталь навестить Эмилиану. Девушка вышла из дома и, поскольку денег у нее было достаточно, решила не идти пешком, а поехать на конке.
Ехать девушка решила на верхней площадке – там обдувало ветерком и был более интересный вид, нежели снизу. Поднявшись, София присела на лавочку и увидела, что за ней поднимается очень знакомый человек.
«Точно, филера приставили, кто бы сомневался», - подумала девушка и сказала:
- Добрый день!
В ответ не было ничего сказано.
- Я решила на конке покататься, погода хорошая, - добавила девушка, - А потом в больничку зайду, врачу покажусь.
Человек ничего не отвечал.
- Какие планы дальше, я еще не знаю. Может быть, в парк поеду, на каруселях кататься, может быть, не поеду. Кстати, ничего особо интересного у меня не запланировано, так что можете домой идти отдыхать, - сказала София и подумала:
«Надо же, делает вид, будто не знает меня. Ну и ладно, мне от тебя скрывать нечего, наблюдай. А вот кого я решила навещать, тебе знать необязательно».
Подъехав к нужной остановке, София вышла из конки и заметила, что ее попутчик поехал дальше.
«Интересно, действительно решил дальше не следить или решил так отвлечь мое внимание?» - подумала девушка, - «Но не столь важно, пусть делает, что хочет, мне скрывать нечего».
Войдя в госпиталь, София сразу подошла к дежурной сестре, чтобы узнать, в какой палате Эмилиана и можно ли ее навестить. Узнав всю необходимую информацию, девушка прошла в палату.
- Здравствуй, Эми, - сказала София, - Как ты себя чувствуешь?
На первый взгляд девушке показалось, что Эми очень исхудала, выглядит просто ужасно, но говорить это она посчитала ненужным.
Услышав вопрос, как дела, София ответила:
- Дела у меня нормально. Не хорошо и не плохо. Не ждала, наверное, меня здесь увидеть? Я тоже не думала, что смогу по городу свободно разгуливать. Но вон как все вышло.
Присев на стул возле кровати, София начала рассказывать.
- В конце января я решила подать кассацию на уголовный приговор относительно Аленушки. Описала, что была невменяема, что приговор незаконен. Жандармы, надо отдать им должное, передали бумагу куда надо и буквально через несколько дней меня забрали в психушку на освидетельствование. А что сейчас освидетельствовать, поздно уже. Я хоть и рассказала все в деталях, врач написал заключение, что у меня было психическое расстройство, не исключающее вменяемости. Поздно спохватилась, в общем. Теперь на 10 лет поеду в Неноксу, срок ссылки определили окончательно. Правда, был еще один приговор, за песню на балу. Присудили 3 года на Сахалине, полгода в тюрьме, потом поселение. Но, как бы ни было это странно, Александр с тремя палочками после имени приговор не утвердил, так что ехать мне туда не придется… Но это я отвлеклась, потом, когда меня вернули обратно в Смольный, пришло заключение врача-психиатра. Он написал документ, что мне прямо жизненно необходимо отдохнуть месяц в городе, иначе крыша поедет. Филера ко мне приставили, наблюдает за мной, а я и не против. Иногда даже здороваюсь с ним, когда хорошее настроение, например, сегодня так было. Так что я теперь отдыхаю у Бирюковых, на мое счастье они ко мне нормально относятся, хотя, конечно, видно, что не поддерживают мою деятельность и это очень мягко сказано. Дети меня не признают, чужой тетей считают, но это, наверное, и к лучшему. Расстраиваться потом не будут. А вот к третьему малютке я вообще ничего не чувствую. Он или она уже шевелится, а мне все равно, будто не со мной все это происходит. Ты говорила, что потом чувства появятся, а их нет. Ну нет и не надо.
София чуть передохнула, а потом добавила:
- Знаешь, Эми, я же второй раз пыталась отраву выпить. Думала, на меня не подействует, а только на ребенка. Ан нет. Как выяснилось, ребеночек здоровее своей матери оказался. Я потом две недели с кровати встать не могла, а с ним все хорошо. Теперь еще волнуюсь, куда его пристраивать… С собой на Север взять - это преступление, увезти невинного человека в такую глушь, в приют отдать тоже не могу – как это, сиротой расти будет. Я сама три года как сирота, прекрасно помню, каково это, остаться одной, пусть даже с некоторой поддержкой опекуна, а потом поехать в ненавистный Смольный. А Бирюковым уже тяжело третью малютку растить будет, кстати, они еще не в курсе, что я в положении…
Девушка посмотрела на удивленную обилием информации Эми и продолжила:
- А еще в институте случай был очень интересный. Со мной в главной роли. Сейчас маленько начну с предыстории. Наш дорогой французик однажды встретил второклассницу в коридоре и начал ее обнимать, целовать и соблазнять. Той, вроде бы, это не сильно нравилось. Я как случайная свидетельница вдарила пару раз этому месье и увела девицу в дортуар. Вроде бы, самое логичное теперь было – рассказать Анютке о произошедшем. Нет, решила выгоду поиметь с этой ситуации. Написала французику письмо, чтобы он за мое молчание либо поставил 12 за экзамен, будто бы, была пересдача, либо обеспечил деньгами моего будущего ребенка и припугнула, что если он проигнорирует меня – сообщу на весь институт о том, что он – отец моего ребенка. Не знаю, как такое пришло ко мне в голову, ведь отец не он точно. Кашин письмо проигнорировал, а я решила воплотить угрозы в жизнь. Пришла в столовую к учительскому столу и объявила эту потрясающую новость. Как разоралась Анютка – это надо было видеть. На всю столовую объявила, что я на голову больная, а это очередной приступ начался, а потом в кабинет Маман потащила меня, разбираться. Кстати, французика тоже притащила. Ну в самый интересный момент я испугалась, что правда выплывет наружу и решила не брать грех на душу. Сказала, что Кашин – не отец, но рассказала случай на балу и эпизод с второклассницей.